Пенни Винченци - Наперекор судьбе

– Разумеется, рад. Но вряд ли у меня появятся новые основания гордиться им. По-моему, зенит своей славы он уже прошел.

– Это ты так считаешь, а я в его голосе чувствовала неподдельный восторг, – с некоторым раздражением сказала Селия. – Папа чрезвычайно обрадуется. И мама тоже.

– А вот это действительно важно, – улыбнулся Оливер.

– Папа прислал письмо, – сообщила Венеция.

Ей стоило огромных усилий улыбнуться детям и придать своему голосу оттенок радостного волнения. Однако содержание письма и его тон настолько ее задели, что Венеции казалось, будто ее ударили.

– Дай посмотреть, – крикнул Ру, забирая у нее письмо.

– Ру, это что за манеры? – одернула его леди Бекенхем. – Письмо адресовано вашей маме. Возможно, папа пишет там о взрослых вещах, которые вам незачем знать.

– Нет, бабуля, – бодро возразила Венеция, надеясь, что леди Бекенхем не увидит слез, готовых брызнуть из ее глаз. – Нет там никаких взрослых вещей. По сути, это письмо для детей. Так что, Ру, смело можешь читать вслух. Пусть Эми и Элспет тоже послушают.

– О’кей. Элспет, пасть закрой. Мама сказала, чтобы я читал вслух. «Дорогие мои Уорвики! С радостью сообщаю вам, что мы тут успешно воюем. Место, где мы находимся, похоже на громадный пляж. Везде песок. Солнце палит немилосердно. Здесь так жарко, что на крыле грузовика можно приготовить яичницу. Вы только представьте себе это. Единственно, что нас сильно донимает, – мухи и москиты, от которых нет спасения ни днем ни ночью. Чтобы защититься от них, мы носим особые шляпы с сеткой, чем-то похожей на вуаль. Вид у нас, должен признаться, довольно глупый. Солдаты устраивают соревнование: кто уничтожит больше мух. Мы много играем в футбол и роем много разных траншей. С пресной водой тут плоховато. Каждому из нас положено несколько кружек в день: на умывание, чистку зубов, бритье и все прочее. Есть здесь и опасные твари. Их целых два вида: скорпионы и змеи. Но нужно знать их повадки и быть внимательным – а я очень внимателен, – и тогда все в порядке. У нас было несколько очень захватывающих сражений. Мы неслись на своих танках по пустыне. Видели бы вы, как убегали от нас враги! Пришлось познакомиться здесь и с таким странным явлением, как песчаная буря. Ураган вздымает в воздух огромные массы песка, отчего становится темно, как ночью. В такие моменты находиться на открытом пространстве очень опасно. Мы все прячемся в палатки и ждем, когда песчаная буря утихнет. Еда здесь не балует разнообразием. Основная пища – мясные консервы, которые и варят, и жарят, и тушат. Блюда из них подают с тем, что заменяет здесь хлеб. По виду и вкусу очень похоже на собачьи галеты. Я очень много думаю обо всех вас. Генри, надо полагать, уже наслаждается учебой в Итоне, а Ру, я очень надеюсь, ведет себя достойно».

– А как же иначе? – усмехнулся Ру, дерзко поглядывая на мать и сестер.

– «Надеюсь также, что Эми, падая с пони, ничего себе не сломала. Говорю вам еще раз: здесь очень здорово. Нам некогда скучать. Вы не верьте тому, что пишут в газетах, особенно о победах танковой армии Роммеля. Кстати, его за хитрость прозвали Пустынной Лисой. Возможно, он и выиграл несколько мелких сражений, но и только…»

«Несколько мелких сражений», – подумала Венеция. Только детям и рассказывать такие сказки. Когда в апреле Роммель отбил Табрук, Англия пережила настоящий шок. Это сказалось на боевом духе всей английской армии, который упал почти до нуля. В сообщениях говорилось о тысячах погибших англичан. Несколько дней, замирая от ужаса, Венеция ждала телеграммы о гибели Боя. К счастью, не дождалась.

– «Пожалуй, это все, о чем я хотел вам написать. Шлю всем свою любовь и наилучшие пожелания. Очень надеюсь, что вы и дальше будете хорошо себя вести и не огорчать маму. Скажите прадедушке, что мне очень пригодились бы его военные советы, и спросите, есть ли у него возможность добраться сюда».

– Только этого еще не хватало! – насторожилась леди Бекенхем. – Ребята, Бекенхему – ни слова. Шуток он не понимает и, чего доброго, попытается зафрахтовать самолет.

– «А прабабушке передайте, что ездить на верблюде гораздо хуже, чем на лошади. Скоро я вам напишу снова, однако понятия не имею, как долго мои письма добираются до вас. Так что будьте терпеливыми. Обо мне не беспокойтесь. Со мной все в полном порядке. Просто здесь жарче, чем я привык. С громадной любовью, папа» .

Ну и как после этого она напишет ему и сообщит о новорожденном сыне? Снедаемая этой мыслью, Венеция поспешила к себе в комнату, где наконец-то дала волю слезам. Он ведь даже не написал ей отдельно, сделав ее «фоном» своего письма детям. Нет, она никак не может ему писать.

Адель отдала бы что угодно за короткое письмо от Люка, каким бы холодным оно ни было. Вот уже полгода, как она написала ему через Красный Крест – и… ничего. Радостное возбуждение сменилось ожиданием, затем разочарованием и наконец отчаянием. Адель, как могла, боролась с отчаянием. Она несколько раз ездила в Бюро консультации населения и всегда получала одинаковый ответ: если бы поступило письмо для нее, она бы его уже получила. Ей говорили, что письма путешествуют по многу месяцев, двигаясь кружными маршрутами. Аналогичным образом идут и ответные письма. Конечно, есть определенный риск, что письмо может потеряться или тот, кому оно адресовано, промешкает с ответом, но такие случаи очень редки. Из Англии через Красный Крест ушли уже многие тысячи писем, и все они успешно добрались до адресатов. Все это не слишком утешало Адель. Почему-то ей не пришло в голову спросить о том, что может случиться с письмом, если оно послано по неправильному адресу.

– В бедности и богатстве, в болезни и здравии, отвращая свои взоры и помыслы от всех прочих.

Прекрасные слова брачной клятвы музыкой звучали в голове Барти. Всякий раз, когда она их слышала, ее глаза наполнялись слезами. Но сегодня ее чувства были сильнее, ярче и радостнее. Если бы мама дожила до этого дня. Барти произносила эти слова по разным поводам. Но сегодня ей острее, чем когда-либо, хотелось, чтобы мать оказалась рядом и увидела бы своего горячо любимого сына, у которого жизнь слишком долго состояла из тягот и лишений и который наконец обрел такое сокровище, женясь на Джоан.

Билли стоял возле алтаря и смотрел на невесту. Смотрел с любовью, не решаясь улыбнуться. Зато Джоан постоянно улыбалась ему. Ее круглое миловидное лицо сияло счастьем. В светлых волосах, завитых локонами, алели свежие розы. Она была вся в белом. Несколько односельчан отдали ей свои талоны на одежду, и это позволило Джоан купить нужное количество белой ткани. Все лето она и ее мать трудились над подвенечным платьем. Парашютный шелк облегал ее красивую грудь, обтягивал тонкую талию и на уровне бедер превращался в пышные складки. Подружками невесты были шестеро девочек: Элспет и Эми Уорвик, Нони Либерман и трое племянниц Джоан. Всех их нарядили в бледно-голубые платья. Шестой была Иззи Брук, сильно вытянувшаяся и повзрослевшая за это лето. Для нее сшили платье нежно-розового цвета. Ее прекрасные золотисто-каштановые волосы впервые завили и украсили такими же розами, как у невесты. Себастьян тоже приехал на свадьбу. Когда Иззи входила в часовню, он с необычайной гордостью посмотрел на свою повзрослевшую дочь и улыбнулся ей. Но сквозь улыбку ощущалась такая пронзительная печаль, что у стоявшей рядом с ним Адели выступили слезы. Она взяла Себастьяна за руку и крепко сжала.