Вадим Долгов - Мечник. Око Перуна

Белка рассмеялась каким-то незнакомым хриплым грудным смехом.

– Разве ты не видишь, здесь присутствует юный княжич. Вряд ли он захочет покидать прекрасные княжеские палаты своего отца ради какого-то юного мечника.

– Он взял тебя силой? Я убью его!

Белка пристально взглянула в глаза Доброшке:

– Он хороший.

Доброшка оторопело молчал. Белка продолжала:

– Он сильный.

Доброшка стиснул рукоять меча. Белка мечтательно обернулась в сторону двери, туда, куда ушел Ворон. Глубоко вздохнула.

– Он добрый.

Повисло молчание. Потрескивал огонь и посапывал сосущий мамину титьку малыш. И тут Белка стряхнула тягостное оцепенение и сказала почти весело:

– Уходи. Переночуй и уходи.

Спустя годы Доброшка вспоминал и никак не мог вспомнить, как он проделал обратный пусть до чудского поселка. Все слилось в одну черную полосу непрекращающейся душевной боли. Несколько раз он порывался вернуться. Выхватывал меч и мчался сквозь снежную мглу, поминутно падая в снег.

В конце концов упал в снег. Метель заметала его. Доброшка лежал и не шевелился. Жгучий холод сменился странным теплом. Сильно хотелось уснуть. Доброшка знал, что сон теперь означает смерть. Он с наслаждением погружался в истому, призывая спасительное забытье.

Очнулся оттого, что ему в лицо дышала собачка, хвост колечком. Откопал его старый проводник. В поселке чуди белоглазой он провалялся в жару до весны. Старик поил его какими-то настоями. К тому времени, когда земля стала оттаивать и по лесам потекли хрустальные родники, Доброшка вполне окреп и, отблагодарив хозяев всем бывшим у него серебром, взнуздав коня, пустился в обратный путь. В Колохолм, где каждый угол напоминал о Белке, он решил не возвращаться. За Илью он был спокоен. Воевода наконец смог расстаться со своей холостой жизнью. Красавица Предслава оправилась, и Илья взял ее к себе в жены. Когда Доброшка уезжал в свой дальний путь, она была уже на сносях. Будущим летом должен был родиться малыш, которому Илья уже и имя придумал – Подсокольничек. Думали, будут на блины друг другу с женами ходить, – не вышло.

В Киеве, разбирая короб с вещами, Доброшка наткнулся на кусок тонкой кожи. Развернул. Это оказалась та самая карта, с которой он когда-то пустился в путь из родного Летославля. Подарок старца Максима. Рядом лежали рыболовные крючки, и даже кусок вяленой дочерна конины был еще цел. Царь индийский! Доброшка улыбнулся. Далеко увела его судьба от изначально намеченного пути.

С причала был слышен шум. Это Харальд-конунг, отвергнутый, как все в Киеве знали, гордой Елисавой, собирался в поход в дальние страны.

Доброшка быстро покидал свой нехитрый скарб в мешок и бегом припустил на пристань. На величественном драккаре, возвышавшемся хищной головой над рыбацкими лодками и купеческими насадами, он увидел старого Эйнара, отдающего последние приказы по погрузке. Рядом суетился Архимед, пытавшийся приспособить длинный шест для того, чтобы легче было поднять на борт тяжелый бочонок греческого вина.

– Архимед!

Греческий мудрец обернулся и, подслеповато прищурившись, посмотрел на кричавшего юношу.

– О! Мечник колохолмского воеводы! Доброшка!

– Да, это я! И я уже не мечник. Возьми меня в дружину!

– Говорили, ты должен был жениться. Эта милая девочка, Белка, по-моему… Не будет ли против молодая жена?

Доброшка тряхнул головой и печально усмехнулся:

– Знаешь, Архимед, я подумал, что я не самый лучший человек на земле.

Архимед тяжело вздохнул:

– Ах, вот оно что.

– Да.

– Хорошо. Помоги поднять бочонок. Он пригодится нам обоим.

Доброшка подхватил увесистую ношу и легко взбежал по сланям.

– Скоро отправляемся.

– Не нужно ли испросить позволения у князя Харальда?

Архимед махнул рукой:

– Не волнуйся, я все улажу с князем.

– А куда намечен путь? Случайно не в Индию?

– Весь мир перед нами.