Конн Иггульден - Империя серебра

От такой мысли Хасар поморщился. Нет, не видать нынче легкой победы, уж сегодня точно. Его тумен цзиньская армия превосходила раз в шесть. Даже с приходом Угэдэя и Тулуя расклад будет два к одному. При продвижении цзиньцев к югу Хасар, как мог, наносил им урон — по большей части внезапными налетами, — но все никак не мог вынудить императора остановиться и принять бой на условиях монголов. Кстати, это сам Угэдэй предложил мысль о большом кольце, сжимающемся с юга. И вот уже три дня прошли в ужасающей медлительности, пока не начало казаться, что император нашел путь к границе и безопасности. Угэдэй же все так и не объявлялся.

А если бы взял и нагрянул с юга Чингисхан? Стоило такое представить, как сердце зашлось от чувства. Пришлось тряхнуть головой, чтобы избавиться от стариковских грез. Ладно, хватит. Дело надо делать, а не мечтать.

— Передай приказ Юсепу, — сказал Хасар посыльному. — Охватить их правое крыло, чтобы вытянулось по направлению к хану. Для этого, если надо, засыпать их стрелами. Поручаю Юсепу команду минганами с пятого по восьмой. Две тысячи остается у меня в запасе. Ну-ка, повтори.

Выслушав повтор, Хасар нетерпеливо кивнул: скачи, да побыстрее.

Глядя на открытое пространство, он прикидывал: цзиньский император, должно быть, уже вырос. Теперь это не напыщенный подросток, а мужчина в расцвете сил, правда, без права единоличного господства. На его бывших землях теперь хозяйничают монгольские тайджи. А громадные армии его отца сокрушены. Осталась только эта. Знать, потому она так упорно и дерется. Для императора это последняя надежда, и его солдаты это понимают. Граница царства Сун так мучительно близка, а они все еще сильны и их много, как гнуса…

Хасар поскакал обратно к своему резерву. Нукеры непринужденно сидели и наблюдали за врагом, руками придерживаясь за рожки седел. При виде своего военачальника все выпрямились, зная, какой у него острый глаз: подмечает решительно все.

Было видно, как цзиньские ряды, поблескивая копьями и пиками, перестраиваются, готовясь противостоять новой угрозе. Как Хасар и ожидал, от прямого пути на юг они начали отклоняться. Угэдэю там можно не появляться вовсе. Цзиньский император изо всех сил тянулся к сунской границе. Если удастся стиснуть его с боков до ее пересечения, имперская армия в конце концов утомится, и тогда монгольские тумены сумеют как следует посечь вражеские фланги. До заката все еще остается время, и пехотинцы императора измотаются раньше монгольских всадников. Первой мишенью Хасара стала цзиньская кавалерия, за дни обстрелов и кровопролития оторванная от тех, кого должна была защищать. Те, кто уцелел, сейчас жались к центру, посрамленные и сломленные.

Когда до цзиньцев доберется Угэдэй, враги окажутся стиснуты меж двумя врагами. Хасар пожевал губами, смакуя предполагаемую развязку событий. Ничто так не подтачивает боевой дух, как страх нападения с тыла.

Он смотрел, как первые четыре тысячи воинов на рысях движутся сквозь злобный рой стрел, пригибаясь в седле и уповая на крепость своих доспехов. Некоторые на скаку валились наземь, но остальные неуклонно близились. По их лицам и по лошадям хлестали деревца; кое-где лошади спотыкались. Вот одна ушла по колени в землю, но всадник резко вздернул ее и заставил скакать дальше. Хасар смотрел, а у самого сжимающие уздечку кулаки побелели от напряжения.

В полусотне шагов воздух был густ от унылого посвиста стрел, и ближние ряды цзиньцев метнули первые дротики, которые в основном не долетели или запутались в высокой траве. Неровность рельефа сказывалась на стройности конных рядов — они были изломаны, — но луки действовали вполне слаженно. Императорские солдаты отшатывались, несмотря на гневный рев своих офицеров. Смертоносный град стрел, уже многократно выкашивавший в эти дни ряды цзиньцев, приводил их в ужас. На быстро сокращающейся дистанции монгольские луки могли пробить почти любую защиту. Ходили ходуном спинные мышцы нукеров, накладывающих на тетиву стрелы, которые они удерживали специальными костяными напальчниками. Луков такой убойной силы, как и воинов, способных столь быстро и мощно их натягивать, в других армиях просто не было.

Звонкое теньканье долетало до того самого места, с которого за боем наблюдал Хасар. Град стрел образовывал во вражеских рядах обширные бреши, отбрасывая солдат, чьи копья и арбалеты не могли нанести симметричного встречного урона. Хасар азартно кивнул. Кстати, на тех состязаниях ни он, ни Джэбэ первенства не выиграли. Слава победителей досталась лучникам Субэдэя. Хотя в этом деле Хасар, надо сказать, тоже знал толк.

Тела падали, утыканные стрелами; ветерок подхватывал и разносил истошные вопли. Хасар на своем холме щерился улыбкой. Кожа вражеской армии прорвана. Так и подмывало отдать приказ взяться за топорики и пики — рубить, гвоздить. Иной раз так оказывались изрублены в капусту целые армии, невзирая на всю свою силу, бой барабанов и цветастые знамена.

Закаленная в битвах по всему свету, дисциплина монголов держалась неукоснительно. Нукеры пускали стрелу за стрелой, выбирая цель среди тех, кто пытался увернуться или спрятаться за бесполезным щитом. Те, кто откалывался от общего строя, падали под взблескивающими дугами обагренных мечей. В целом цзиньцев повалилось изрядно, прежде чем тысячники условным свистом отозвали людей назад. Те повиновались с лихой веселостью.

Неровные радостные возгласы раздались над нетронутыми цзиньскими рядами — теми, что поглубже, — но тут люди Хасара, обернувшись в седлах, обдали раскрывшегося врага еще одним дружным залпом стрел. Торжество как будто поперхнулось, а минганы с залихватским гиканьем стали бойко разворачиваться, готовясь к новому броску. На протяжении полутора гадзаров движение цзиньской армии увязло; сзади и по бокам завывающими грудами шевелились раненые.

— А вот и мы, — со злорадной нежностью пропел Хасар. — Сейчас вы у нас отведаете ханского войска.

Было видно, как среди неровного поля уже колышут свои древки знаменосцы Угэдэя. Цзиньцы спешно перестроили ряды, высунув над опущенными щитами тяжелые пики, способные пропороть идущего напролом коня. Когда расстояние сократилось до двух сотен шагов, в небо взвился черный вихрь из монгольских стрел — волна за волной, волна за волной. Тысячи и тысячи их стучали хлестким дождем — звук, привычно ласкающий Хасару слух. Получается, дело идет. А если оно идет правильно, то возникает и уверенность. Похоже, путь к безопасности императору нынче заказан.

И тут слуха достиг звук, враз перекрывший знакомое с детства пение стрел. Упругий круглый гром прокатился по полю, да так, что дрогнула под ногами земля. Сзади по остатку тумена поползло тревожное перешептывание. В отдалении взбухло подобие грузного облака, частично застлав поле там, где схлестнулись между собой ряды монгольского и цзиньского воинств.