Василий Седугин - Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. «Золотой век» Древней Руси (сборник)

– Мы уж и с родиной попрощались…

Знал по горькому опыту Мономах, что не успокоятся ханы и вновь появятся в русских пределах, поэтому звал князей на помощь. Первыми с войском пришли два его сына – Ярополк и Вячеслав. На призыв откликнулся великий князь Святополк и направил свою дружину. Снова явился Мстислав, внук Игоря Ярославича. И, наконец, во главе черниговских и новгород-северских воинов прибыл Олег Святославич. Миновали годы вражды, последние походы вновь сблизили двоюродных братьев. Олег основательно укрепился в отчих владениях, никаких переделов не предвиделось, он уверенно чувствовал себя и в помощи половцев больше не нуждался, поэтому порвал с ними всякие отношения.

Мономах тепло приветствовал своего родича и повел во дворец. Прожитые годы наложили на них свой отпечаток. Не было уже прежнего блеска в глазах, взгляд их был вдумчивый и умудренный, движения спокойные и неторопливые. Они сидели в горнице с видом на степь, не спеша беседовали.

– Все ли живы-здоровы в семье? – спрашивал Владимир.

– Слава Богу, – отвечал Олег. – А как твои?

– Благодарю. Феофания по-прежнему хозяйствует?

– Любит управлять слугами. Хлебом не корми, а дай покомандовать!

Знал Мономах, что охоч был до слабого пола Олег в юности, а вот потом остепенился, жил со своей супругой в любви и согласии, родились у них трое сыновей и четверо дочерей, все красавцы, с горячей греческой кровью. Кое-кто из них обзавелся семьями, приумножался род Святославичей.

– Много ли внуков на свет появилось? – спросил он Олега.

– Пока двое.

– Я тебя опередил. У меня уже пятеро бегают!

– Удивительное дело, – улыбнулся Олег, и глаза его засветились каким-то необыкновенным светом, – внуков больше любишь, чем детей! Кажутся они такими чудесными созданиями, что дышать на них боишься, не то что пожурить за что-то!

– Я тоже не могу нарадоваться на своих, – признался Мономах.

Затем перешли к вопросам подготовки войска к отпору половецкого набега, который неумолимо надвигался со стороны степей.

На этот раз явилось большое объединенное полчище ханов Боняка и Шурукана. В августе 1107 года оно осадило крепость Лубно. Небольшой пограничный отряд поддержали горожане, приступ степняков был отбит. Тогда они рассыпались по уезду, грабя и забирая в полон жителей. Потянулись в небо длинные дымы от сжигаемых селений, поползли обозы с награбленным добром. Но на этот раз разбой был пресечен в самом начале. Конница во главе с Олегом зашла в степь и отрезала пути отступления противнику, а Мономах ударил в лоб. Половцы были окружены и заметались, ища пути спасения. По приказу князей грабителей уничтожали без всякой пощады, вырубая целые отряды. Врага преследовали несколько десятков верст до реки Хорола. Немногим удалось прорваться в родные просторы. Был убит хан Таз, Боняков брат, захвачены в плен хан Сугра и его брат. На броде через Хорол завязалась ожесточенная схватка, русские воины стремились добраться до Шарукана и взять в плен. Он был уже близок, но старый лис кинул навстречу русам своих телохранителей. Все до одного они были изрублены, но хан сумел сбежать. Это случилось 12 августа.

Довольные успехом, возвращались двоюродные братья из пограничья. Ехали рядом, разбирали различные стороны и случаи прошедших стычек и сражений. Неожиданно Олег сказал:

– Знаю, настороженно относишься к моим отношениям с половцами. Но все же хотелось обратить внимание на то, что в последнее время ханы Аепа и другой Аепа стоят в стороне от набегов на Русь и уклоняются от союза с Боняком и Шаруканом. Нелегко достается им такое мирное добрососедство с нами.

– Это почему же?

– В степи долгими десятилетиями удерживались у власти только те ханы, которые поднимали и возглавляли воинов в набегах на Русь, Болгарию, Византию или на владения торков, берендеев, печенегов. Захватывались табуны лошадей, большие богатства, скот, пленники. Это в короткий срок обогащало и ханов, и знать, и рядовых воинов. Поэтому-то половцы так упорно лезут в соседние страны, хотя и несут огромные потери. И будут лезть, пока мы их не разобьем и не обессилим окончательно.

– Пока мы этого не сделали. Нужен поход в глубокую степь – загнать их за Дон, за Волгу. Вот тогда они успокоятся!

– Я тоже так думаю и готов поддержать тебя. Но пока речь не об этом. Почему мы должны только воевать? А почему бы их не расколоть и не привлечь некоторых ханов на свою сторону?

– И что ты предлагаешь? Династический брак?

– А почему бы и нет?

– Сколько их было! А толку никакого.

– Тут тоже с умом надо подходить. С такими, как Тугоркан, Боняк и Шарукан, даже не стоит затевать дело. Горбатого могила исправит.

Мономах помолчал некоторое время, проговорил задумчиво:

– А неплохую мысль ты подал, Олег. Оба хана, эти Аепы, совсем недалеко от Переяславского княжества кочуют. Если станут они и дальше блюсти мир, очень большая выгода мне будет. И граница станет безопасной, и при случае предупредят они о намечающемся набеге…

– Вот-вот, я об этом тоже хотел сказать тебе!

– Предлагаешь заслать к ним сватов? – повернув к Олегу веселое лицо, спросил Владимир.

– Стоит породниться! Мы поддержим миролюбивые настроения ханов и укрепим их власть над подданными.

В конце августа было снаряжено большое посольство к ханам. Владимир и Олег ехали в сопровождении многочисленных и богато одетых дружинников, с развернутыми стягами, в червленых плащах и золоченых шлемах. На многих возках везли они с собой дары ханам – золото, серебро, русское узорочье, пушнину, вино. И впервые за многие годы их встречало не войско половецкое, а разнаряженные ханы с телохранителями и простой народ, высыпавший из многочисленных шатров. В шелковом шатре, просвеченном солнечным светом, было уютно, сладко пахло настоем нездешних диковинных трав, пол был устлан мягкими коврами.

Начинался пир. Между здравицами в честь русских и половецких правителей не спеша велись переговоры о женитьбе Юрия Владимировича на дочери Аепы, внучке хана Осени, с которым немало битв было у русских князей, а Святослава Олеговича на дочери другого Аепы, внучке хана Гиргеня, с которым русы воевали не меньше же.

– Совет да любовь! – провозглашали русские князья.

– Вечный мир между нашими народами! – отвечали половецкие ханы.

Через несколько дней двоюродные братья с сыновьями и невестками возвращались на Русь. Следом за ними тянулись возы с половецкими дарами, гнали табуны лошадей, ехала половецкая свита, которая отныне должна была жить около дочерей хана Аепы и другого хана Аепы в Переяславле и Новгород-Северском и в тех стольных городах, куда пошлют своих сыновей князья в будущем.