Наталья Павлищева - Злая Москва. От Юрия Долгорукого до Батыева нашествия (сборник)

Не ладятся отношения меж князьями на Руси, потому что не хотят соблюдать лествичное право, к тому же стоит одному прийти к власти в Киеве, тут же норовит под себя уделы перераспределить. А он сам не так бы поступил? Где эта истина, как лучше? Так, как делал отец – терпеть, ждать, увещевать… или как Всеволод – брать силой и, запугав всех, заставить поступать по-своему?

Но при отце Владимире Мономахе и потом при старшем брате Мстиславе Владимировиче на Руси тишина была, все сидели по своим уделам и никто не воевал. Иногда наползали мысли, что, может, и прав был Мстислав, что завещал Киевский престол своим сыновьям, может, и должна власть переходить к старшему сыну? А как тогда остальные? А если старший такой, как вон Вячеслав? И сам не усидел, и другим впереди себя не позволит.

Юрий Владимирович усмехнулся: из этих других только он и остался, Андрей ни за что вперед не полезет. Трое их – Мономашичей, – они да Вячеслав. И пока Вячеслав жив, по лествице Юрий не имел права на Великое княжение. Всеволод об этом помнил и этим воспользовался.

У Юрия вдруг мелькнуло смутное воспоминание, как однажды о том речь шла в Киеве, Всеволод почему-то дотошно расспрашивал, сможет ли Юрий опередить старшего брата. Юрий тогда твердо сказал, что нет. Сказал и забыл, а Всеволод запомнил и расспрашивал, видно, тоже не зря.

Власть, власть, власть… Или нужно так, как твердит Андрей: расширять свои земли за счет новгородских, все равно они со своими дрязгами и перебором князей сопротивляться сильно не смогут. Тоже не дело, в Новгороде то и дело собственный сын вон сидит…

Но долго размышлять Юрию Владимировичу не пришлось. Из Переяславля пришло горестное известие – скончался любимый брат Юрия, Андрей Владимирович. Прочитав послание, Юрий долго сидел без света в своей горнице… Нет, не о новом переделе уделов думал он, не о Переяславльском княжестве, куда должен бы по праву сесть, а о том, что остался совсем один. Хотя и жили с Андреем всегда врозь, виделись редко, даже писали друг дружке тоже редко, но он всегда знал, что там, в Переяславле, живет человек, который не предаст, встанет на его сторону. Правда, случилось так, что ни он Андрею, ни Андрей ему помочь ни разу не смогли, но даже понимание о возможности такой помощи грело душу.

А теперь он совсем один. Брат Вячеслав терпеть не мог с детства, племянники волками глядят. Князь чувствовал себя плохо как никогда. Смерть Андрея словно развязала руки Ольговичам, теперь они навалятся всей сворой, станут рвать Суздальскую землю кусками, кто какой сможет… Андрей словно был той совестливой чертой, переступить которую нельзя, теперь его нет…

В Киеве собирались князья – рядить уделы меж собой, потому как надо было решить, кто получит Переяславль. Там сесть бы Вячеславу или Юрию. Но Вячеслав, как всегда, оказался безвольным и отдал Переяславль своему племяннику, Изяславу Мстиславичу. Юрия на этот снем позвать просто «забыли». Суздальский князь узнал о том, что удел его единоутробного брата отдан племяннику, а не ему, только из слов верных ему людей. Нашлись те, кто бежал в суздальские земли не только из Новгорода, но и из Переяславля.

Юрий сетовал епископу:

– Ко мне скоро со всей Руси обиженные собираться станут, всех буду выручать, жалеть, а потом они будут возвращаться в свои уделы и поступать противно мне же.

Епископ качал головой:

– Ты, князь, Судилу Иванковича не кори, что он против веча?

– Да не вече там решило, а Всеволод!

– Тем паче, посадник супротив Великого князя – никто.

– Опять не так. За Мстислава вече встало, и Великий князь поперек не пошел.

– Для того надо быть Мстиславом…

– Все потерял, все! Переяславль Изяславу отдали. С чего? Племянник дядю обошел. Так он и на Киевский стол сядет.

– Так его Ольговичи и пустили…

– Ростислав вон корит, что я в драку не ввязываюсь, мол, Всеволод не побоялся ни пересудов, ничего, сел в Киеве, и все тут.

– А я мыслю, Владимир Мономах тебя одобрил бы. Не твоя очередь, значит, не встревай. И что с братьями не воюешь, тоже хорошо.

– А с племянниками что делать?

Епископ вздохнул. Как сказать князю, что у него такие племянники, что с ними воевать не хочешь, а придется. Один Изяслав чего стоит. Отец его, Мстислав, в Киеве сидел, значит, и сын имеет право. И этот сын не будет сомневаться, если возможность получит. Не хотелось епископу такие разговоры вести, что он мог посоветовать? Потому постарался перевести на другое, на нужды монастырские.

Но Изяслав, севший в Переяславле, оказался легок на помине.

Конечно, старший сын Мстислава Великого прекрасно понимал, что сел в Переяславле не по праву, даже если его дядя, Вячеслав, отказался, то должен бы сесть Юрий Суздальский, но уж очень хотелось быть рядом с Киевом, чтобы в нужный момент оказаться в нужном месте.

Он не решился выступать против Всеволода, отсиделся в своем Владимире-Волынском, а потом покорно и даже радостно принял предложенный Переяславль. Но сразу в городе не остался, отправился… в Суздаль.

Перед тем долго говорили с Великим князем Всеволодом Ольговичем. Сошлись на одном: супротив всех остался Юрий Суздальский, но он, в отличие от Олега Гориславича, ни на кого не нападал и половцев себе в помощь не звал, потому просто так нападать на его земли не с чего. И все же пока Юрий в силе, Всеволод спокойно себя чувствовать никак не мог. Да и Изяслав в Переяславле – тоже. Это объединило столь непримиримых родственников, против Юрия Суздальского они готовы были даже объединиться.

Изяслав намекнул, что в случае успеха хотел бы получить гарантии, что Киевский стол после Всеволода будет принадлежать ему, а не брату Всеволода, Игорю. Великий князь обещал, но только в случае, если Изяславу удастся убедить Юрия Суздальского признать нынешнее положение дел. Трудно, но Киев того стоил. Изяслав отправился в дальний путь…

Метель переметала все так, что если бы не речные берега, дорогу поутру не найти. Но княжий совсем небольшой обоз вели привычные к зимней дороге люди. От Киева до Смоленска вообще шли накатанным санником. Задерживаться в Смоленске князь не стал, обещал побыть подольше на обратном пути, невесело пошутив:

– Если жив останусь.

Брат Ростислав Мстиславич с досадой сплюнул, перекрестил:

– Что говоришь-то?!

На волоках хоть и не было шумно, но полностью жизнь не замерла. А вот на Вазузе и дальше Волге стало куда тише. Леса стояли по берегам густые, словно стена, дымов почти не видно, Изяслав, а это был он, даже поежился: верно говорят, что Залесский – медвежий угол. Нелюбимый его дядя Юрий Владимирович хозяин именно этого медвежьего угла.

Они с племянником – почти ровесники, Изяслав только чуть моложе, всю жизнь были соперниками, такими и остались. По обычаю Переяславль должен бы перейти к Юрию Суздальскому, если Вячеслав сесть на отчине не захотел, но Вячеслав уступил удел Изяславу, прекрасно понимая, что Юрий будет против. Понимал это и Всеволод, потому не позвал суздальского князя на снем. Он же посоветовал Изяславу: