Деннис Лихэйн - Настанет день

— Есть что-нибудь о новом комиссаре?

Маккенна повертел стакан:

— А-а, лакей этих долбаных «браминов», уж поверь мне. Прожженная шлюха, которая нарядилась девственницей, вот он кто. Ты знаешь, что в прошлом году он наехал на самого кардинала О’Коннела?

— Что?

Маккенна кивнул:

— На последнем съезде республиканцев внес законопроект — полностью лишить приходские школы государственного финансирования. Принялись за нашу религию. Для этих богатеев нет ничего святого.

— Так что повышение зарплаты…

— О повышении зарплаты я бы даже и не заикался.

Дэнни подумал обо всех этих людях, несколько дней назад скандировавших в Фэй-холле его имя, и подавил в себе желание ударить по чему-нибудь кулаком. Они же почти добились своего. Почти добились.

Он сказал:

— В ближайшие три дня я встречусь с Кёртисом и мэром.

Маккенна покачал головой:

— При смене режима один выход — пригнуть голову.

— А если я не могу?

— Тогда готовься к тому, что в ней появится еще одна дырка.

Дэнни увиделся с Марком Дентоном, чтобы обсудить предстоящую встречу с мэром Питерсом и комиссаром Кёртисом. Они расположились за столиком в баре на Конгресс-стрит. В этой забегаловке, столь любимой полицейскими, их быстро оставили в покое, чувствуя, что в руках у Марка и Дэнни — ключи к их будущей судьбе.

— Повышения на двести в год уже недостаточно, — заметил Марк.

— Знаю, — отозвался Дэнни; за последние полгода стоимость жизни так резко возросла, что эта прибавка, обещанная еще до войны, теперь дотянет ребят лишь до уровня бедности, с которого они скатились. — А если мы попросим триста?

Марк потер лоб:

— Рискованно. Они могут встретиться с прессой раньше нашего и обвинить нас в жадности. А события в Монреале не укрепляют наши позиции.

Дэнни перебрал многочисленные бумаги, которые Дентон высыпал на стол:

— Но цифры же на нашей стороне.

Он показал статью из «Трэвелера», которую вырезал на прошлой неделе: о том, как подскочили цены на уголь, масло, молоко, общественный транспорт.

— А если мы попросим триста, а они упрутся на двухстах?

Дэнни вздохнул и тоже потер лоб.

— Мы с ходу выдвинем им предложение. А когда они заартачатся, можем съехать до двухсот пятидесяти для ветеранов и двухсот десяти для новичков. Установим шкалу.

Марк глотнул пива, худшего в городе, зато самого дешевого. Тыльной стороной кисти стер пену с верхней губы и снова взглянул на вырезку из «Трэвелера»:

— Может и сработать, может и не сработать. А если они просто откажут? Заявят, что денег нет ни цента?

— Тогда поднимем вопрос о ведомственном магазине. Спросим, нормально это — что полисмен вынужден сам платить за свой китель, шинель, оружие, пули? Каким образом, по их мнению, патрульный-первогодок может получать зарплату на уровне девятьсот пятого года, покупать на свои деньги экипировку да еще и кормить детей?

— Про детей мне нравится. — Марк улыбнулся. — Сыграем на этом, если попадутся репортеры.

Дэнни кивнул:

— И вот еще что. Надо сократить среднюю рабочую неделю на десять часов и платить надбавку за экстренные вызовы. В ближайший месяц через наши края поедет президент, верно? Прибудет из Франции, сойдет с корабля и торжественно двинется по этим улицам. И ты ведь знаешь, они сгонят на мероприятие всех копов до единого, не глядя на то, отработали они свою неделю или нет. Давай потребуем, чтобы за экстренные вызовы платили надбавку.

— Этим мы их страшно разозлим.

— Именно. А пока они будут злиться, мы объявим, что воздержимся от всех этих требований, если они просто обеспечат нам обещанную прибавку плюс компенсацию за повышение прожиточного минимума.

Марк попивал пиво, глядя в сереющие окна, за которыми шел снег.

— А еще — нарушение санитарных норм, — произнес он. — Вчера вечером я видел в Девятом участке крыс, которых, по-моему, даже пуля не возьмет. Думаю, ты прав. — Он чокнулся с Дэнни. — Только имей в виду, они не скажут «да» завтра же. Когда мы встретимся с прессой, будем вести себя осторожно. Мол, есть некоторые подвижки. Заметим, что Питерс и Кёртис — отличные ребята, которые честно пытаются помочь нам решить вопрос с ведомственным магазином. Тут журналисты спросят…

— «Что за вопрос с ведомственным магазином?» — Дэнни улыбнулся.

— Именно. То же самое — со стоимостью жизни. Мы, мол, знаем, что мэр Питерс твердо намерен заняться сокращением разрыва между тем, что зарабатывают наши люди, и высокими ценами на уголь.

— Неплохо, — согласился Дэнни, — но наш козырь — дети.

Марк усмехнулся:

— Вот ты и начал схватывать.

— Не забывай, — Дэнни поднял стакан, — я все-таки сын своего отца.

Утром он надел свой единственный костюм, тот самый, который ему выбрала Нора в семнадцатом году, во время их тайного романа. Костюм был темно-синий, двубортный, в мелкую полоску; теперь он оказался ему великоват, поскольку Дэнни похудел, изображая голодного большевика. Но когда он надел шляпу и провел пальцами по ее окантованному краю, чтобы придать полям нужный изгиб, то увидел, что выглядит вполне элегантно, даже франтовато. Покрутив головой и поправив узел галстука, чтобы не было видно, что воротничок не прилегает к шее, он поупражнялся перед зеркалом в хмурых и значительных взглядах. Он даже забеспокоился, не слишком ли у него щеголеватый вид. Примут ли его всерьез Кёртис и Питерс? Он снял шляпу, задумчиво наморщил лоб. Расстегнул и застегнул пиджак, и так несколько раз. Решил, что пиджак лучше выглядит застегнутым. Снова попрактиковался в наморщивании лба. Еще раз смазал волосы фиксатуаром и опять надел шляпу.

До площади Пембертон-сквер, где располагалось здание управления полиции, он дошел пешком. Утро было чудесное, холодное, но безветренное; небо над крышами — как яркая сталь, в воздухе пахнет каминным дымом, тающим снегом, раскаленным кирпичом, жареной птицей.

Он столкнулся с Марком Дентоном, шагавшим по Скул-стрит. Оба улыбнулись. Кивнули друг другу и пошли на Бикон-хилл вместе.

— Волнуешься? — спросил Дэнни.

— Есть немного, — признался Марк. — В рождественское утро оставил Эмму с детьми дома одних, надеюсь — не зря. А ты как?

— А я решил об этом не думать.

— Мудрое решение.

Перед управлением было пусто, никаких репортеров на ступеньках. Не видно было даже шоферов мэра или Кёртиса.

— С той стороны, — произнес Дентон многозначительно. — Наверняка уже тянут из своих фляжек.

— Очень может быть, — откликнулся Дэнни.

Они прошли через парадный вход, сняли шляпы и пальто. Оказалось, их поджидает человечек в темном костюме и красном галстуке с небольшим портфелем. Он был не старше Дэнни, но уже наполовину облысел, и обнажившаяся кожа нежно розовела, словно все эти волосы у него выпали только сегодня ночью.