Лоуренс Норфолк - Пир Джона Сатурналла

Сэр Филемон прибыл в сопровождении отряда всадников, как и в прошлый раз; его переметные сумы раздувались от документов. Сидя за огромным буковым столом в кабинете, Лукреция выслушала его заверения в преданности; Джон, Бен Мартин и мистер Фэншоу стояли позади нее. Он будет ходатайствовать по их делу перед комитетом, пообещал сэр Филемон. Но увы, он не может вернуться с пустыми руками. Джон увидел, как сморщился шрам на щеке, когда мужчина улыбнулся извиняющейся улыбкой, доставая свои бумаги. К сожалению, без компромиссных выплат не обойтись…

После того как Марпота выдворили из Долины, в усадьбу снова потянулись коробейники и повозки с разным товаром. Бен Мартин и мистер Фэншоу проверяли счета в кабинете стюарда, составляли списки рент, налогов и прочих платежей, подсчитывали суммы задолженностей и объезжали Долину, собирая недоимки. Скоро в людном приемном дворе Филип надзирал за толпой, призывая к порядку энергичными жестами здоровой руки. Мотт начал засаживать огород. Кухонные работники снова стали принимать пищу внизу.

Известие о возрождении усадьбы разнеслось далеко по окрестностям. Люди прибывали в поисках работы. В полях за рекой артель наемных работников под руководством Адама Локьера разбрасывала навоз. В садах мужчины и мальчики копали, обрезали, чинили и сажали. Только карповые пруды стояли без ухода, и в темной воде среди водорослей лениво плавали рыбы.

Выбитые окна Большого зала застеклили, и в длинных переходах усадьбы вновь стало оживленно. Джон и Лукреция больше не могли перекидываться взглядами за столом и соприкасаться руками под ним, не говоря уже о том, чтобы обниматься в пустых коридорах. Сталкиваясь с Лукрецией днем, Джон едва успевал взять ее за руку, как рядом уже слышались чьи-нибудь шаги и ей приходилось торопливо от него отскакивать.

— Я не смогла улизнуть! — сердито прошептала она после того, как он в очередной раз тщетно прождал ее в Солнечной галерее.

Их свидания стали реже. Порой они не встречались неделю-две, потом порывисто бросались друг другу в объятия, охваченные лихорадкой страсти. На следующий день, орудуя своим половником у очага или обсуждая с Филипом меню на ближайшие дни, Джон задавался вопросом: уж не пригрезилось ли ему ночное свидание, столь резко вырвавшее его из обыденной жизни в кухне?

Но в конце года, в День святого Андрея, Джон накрыл стол в Солнечной галерее и дождался Лукрецию, стоя подле него с подносом, нагруженным блюдами. Она села и с улыбкой промолвила, когда он склонился над ней с ложкой в руке:

— Если хочешь, можешь сесть рядом со мной, мастер Сатурналл.

Тазовые кости у нее больше не торчали и ребра уже нельзя было пересчитать под кожей. Только след от удара Марпота остался. Лежа с ней в постели, Джон легонько провел пальцем по горбинке.

— Твоя кривоносая невеста, — пробормотала Лукреция.

— Хотел бы я, чтобы ты была ею.

Той зимой кладовые и овощехранилища были полны. В Двенадцатую ночь улыбающийся мистер Фэншоу вызвал Джона наверх и провел по лестнице, мимо старой питейной кладовой и по коридору в Большой зал.

Снова повара, поварята, вертельщики и судомои выходили из-за ширмы и приглашались за стол. Домашние и дворовые слуги двигались на лавках, освобождая место, и скоро Большой зал пестрел всеми ливрейными цветами — красным, зеленым и пурпурным. Филип Элстерстрит ухитрился сесть рядом с Джеммой. Адам Локьер и Альф, подавшись вперед, перешучивались с Джинни и Мэг. За ними мистер Банс и мистер Стоун зевали над своими кубками, а Симеон Парфитт сердито жестикулировал, утихомиривая трех весело орущих поварят. Жизнь, в которой Симеон, горестно хлюпая носом, заглядывал в почерневший варочный ковш, а Сковелл вкладывал свой половник Джону в руку, казалось, осталась в далеком прошлом.

Сэр Филемон достиг договоренности по их делу в комитете, сказала Лукреция. Соглашение останется в силе, покуда будут производиться компромиссные выплаты, утверждал Бен Мартин. Джон бросил взгляд на мистера Паунси. В последнее время бедняга целыми днями играл в шахматы с миссис Гардинер, по секрету сообщил мистер Фэншоу. Лукреция, сидевшая с другой стороны от домоправительницы, сейчас откинулась на спинку стула и почти полностью скрылась за ее дородной фигурой. Джон кивнул одному из подавальщиков, прося налить еще вина. Миссис Поул сдавленно хихикала рядом с мистером Фэншоу. Когда веселье за столами стало буйным, дамы поднялись на ноги, собираясь удалиться. На секунду задержавшись позади Джона, Лукреция шепнула:

— Приходи сегодня.

Он сумел ускользнуть из кухни лишь поздно ночью и поднимался по крутой лестнице, шагая через ступеньку. Дверь в спальню была открыта. Лукреция стояла у камина, в серебристо-голубом шелковом платье. Когда Джон остановился в дверях, она захватила ткань с боков, натягивая потуже:

— Оно мне почти впору.

— Может, королева вызовет тебя в Париж.

— Я не поеду.

— Может, королевский двор вернется.

— Не сегодня. — Лукреция повернулась к нему, разглаживая на себе шелк. — Ты раскормил меня, Джон Сатурналл. Видишь, как у меня округлился живот. А вдруг он вырастет еще больше, только вообрази…

Он слышал, как шелестит шелк, обтекающий ее тело, и чувствовал слабый запах пряного вина, исходящий от нее. Лукреция повернулась к нему спиной, и Джон увидел, что корсаж не зашнурован. Когда он приблизился к ней в свете свечей, платье соскользнуло с ее плеч и легло мягким ворохом у ног.

В приемном дворе Калибут Пардью прокричал новости про Охвостье Кромвеля и Бербонский парламент, про восстание Пенраддока и падение лорд-наместников. Но тяжелые черные портьеры в Солнечной галерее по-прежнему оставались задернутыми. Живот у Лукреции с той ночи не увеличился. За стенами усадьбы незаметно сменялись времена года: зима спешила к весне, весна врывалась в лето, лето клонилось к осени, потом год кончался и начинался следующий. Джон вдыхал запах Лукреции и ощущал тепло ее тела рядом.

— В твоем саду было так же? — сонным голосом спросила она. — Там так же наслаждались друг другом?

Джон улыбнулся:

— Вряд ли им выпало такое же счастье, как нам.

Каждый год в День святого Андрея он готовил праздничный ужин и подавал его на подносе. Каждый год Лукреция поднимала на него глаза:

— Если хочешь, можешь сесть рядом со мной, мастер Сатурналл…

Блюда становились все роскошнее. В усадьбу стали прибывать бочки и клети, каких Джон не видел с дней, когда шла подготовка к бракосочетанию Лукреции. Открывая их, он находил померанцы, мадейрский сахар, шафран, мускатный орех и перец. Кухня снова наполнилась горько-сладкой духотой и облаками пара, напоенного богатыми ароматами и острыми запахами. В новостных листках из Каррборо сообщалось о постоянном отсутствии лорд-протектора в местах, часто посещавшихся прежде, потом о смерти его дочери и наконец о болезни, названной в «Mercurius Bucklandicus» меланхолией. Потом, через неделю после Михайлова дня, когда осень плавно переходила в зиму, толпа разгоряченных селян из Кэллок-Марвуда поднялась по склону холма и вошла в ворота усадьбы. Они шагали по подъездной аллее, горланя песни, радостно вопя и поминутно прикладываясь к кожаным флягам. Привлеченные шумом, Джон и Филип поспешили наружу, чтобы встретить буйное сборище. Пересекая второй внешний двор, Джон увидел, как Лукреция в сопровождении мистера Фэншоу выходит из Большого зала и останавливается на крыльце, хмуря лоб. При виде хозяйки Бакленда крестьяне заорали еще громче, и их предводитель поднял флягу, шутливо салютуя: