Гэри Дженнингс - Ацтек

— Необходимости, может, и не было, зато была целесообразность, — заметил Мотекусома. — С тех пор как белые люди появились в моих владениях, подданные или союзники Мешико дважды предпринимали посягательства на их жизни и собственность — в первый раз в Чолуле, и во второй, совсем недавно, на побережье. Кортес не винит в случившемся лично меня, поскольку эти попытки были сделаны либо в нарушение моих приказов, либо по их незнанию. Но подобное может произойти снова. Я сам предупредил Кортеса, что многие из наших подданных возмущены присутствием белых людей, а при таких настроениях достаточно любой мелочи, чтобы заставить их забыть о послушании и снова учинить мятеж.

— Если Кортеса беспокоит то, что наш народ им недоволен, — возразил один из старейшин, — ему ничего не стоит это исправить. Пусть отправляется домой.

— Я говорил ему то же самое, — ответил Мотекусома, — но сейчас это невозможно. Он не может отплыть на родину, пока его король Карлос не пришлет ему новые корабли. А до того времени наше совместное с ним проживание в одном дворце послужит сразу двум целям. Во-первых, это будет доказательством моего доверия к Кортесу, который, конечно же, не причинит мне вреда, а во-вторых, отвадит народ от попыток предпринимать шаги, способные спровоцировать его на причинение нашим людям зла. Таким образом, мое пребывание здесь одновременно послужит делу мира и предотвратит возможное разжигание вражды. Именно по этой причине Кортес и предложил мне перебраться сюда и стать его гостем.

— Его пленником, — поправил Куитлауак, улыбнувшись чуть ли не с насмешкой.

— Я не пленник, — настойчиво повторил Мотекусома. — Я по-прежнему ваш юй-тлатоани, по-прежнему правитель Мешико и глава Союза Трех. Я лишь сменил резиденцию, да и то временно, чтобы наверняка сохранить мир между нами и белыми людьми до их ухода.

— Прошу прощения, Чтимый Глашатай, — промолвил я. — Ты так уверен в том, что они уедут. Откуда ты знаешь? И когда это произойдет?

Мотекусома взглянул на меня так, словно лучше бы мне не задавать этого вопроса, но скрепя сердце ответил:

— Испанцы уйдут, когда у них будут корабли, способные отвезти их за море. И я так уверен в том, что они действительно уйдут, потому что лично обещал им позволить в этом случае забрать с собой то, ради чего они вообще сюда приплыли.

Последовало короткое молчание. Потом кто-то сказал: — Золото. — Да. Много золота. Когда белые солдаты помогали мне с переездом, они весьма тщательно осмотрели мой дворец. Весьма тщательно. Несмотря на все меры предосторожности — ложные стены и все такое, они нашли сокровищницу и…

Тут в зале послышались возгласы ужаса и недоверия, а Куитлауак, прервав Мотекусому, напрямик спросил:

— Ты что, и вправду хочешь уступить испанцам все сокровища своего народа?

— Только золото, — заявил, оправдываясь, Мотекусома. — Ну и еще самые дорогие самоцветы. Остальное их не интересует. Им не нужны перья, краски, жадеиты, редкие цветочные семена и тому подобное. Эти богатства мы сохраним, что позволит Мешико продержаться то время, пока мы трудами, войнами и сбором дани не сможем возместить утраченное.

— Но зачем вообще что-то им отдавать? — в отчаянии вскричал один из присутствующих.

— Знайте же, — продолжил Мотекусома. — Белые люди могли бы потребовать как плату за свой уход еще и личное достояние всех до единого знатных людей. Они могли бы даже развязать ради этого войну и призвать против нас с материка своих союзников. Я же предпочитаю избежать открытой вражды и возможного кровопролития, проявив подобающие владыке щедрость и великодушие.

Змей-Женщина произнес сквозь зубы: — Даже будучи верховным казначеем, то есть официальным хранителем сокровищницы государства, которую мой господин отдает чужеземцам, я должен признать, что это была бы не слишком высокая плата за избавление от таких гостей. Беда в том, мой господин, что, сколько бы золота им ни дали, испанцы будут требовать все больше и больше.

— Мне удалось убедить Кортеса в том, что больше никакого золота у меня нет. Если во всей стране и осталось золото, то только находящееся сейчас в торговом обороте и во владении частных лиц. Наша сокровищница создавалась вязанки вязанок лет, всеми Чтимыми Глашатаями нашего народа, и чтобы собрать со всех наших земель лишь малую часть таких богатств, потребуются жизни не одного поколения. Станут ли испанцы тратить на это время? Кроме того, я отдаю им казну не просто так, а с условием: они в своей земле преподнесут ее королю Карлосу со словами, что я посылаю ему в дар все золото своей земли. Кортеса это устраивает, устроит это и их короля Карлоса. Когда белые люди уйдут, они больше не вернутся.

Никто из нас не более не возражал. Мотекусома заявил, что совет окончен, и мы молча покинули дворец, выйдя из ворот в Змеиной стене на площадь. Только тогда кто-то сказал:

— Нет, это просто неслыханно! Кем-Анауак юй-тлатоани держат в плену гнусные, вонючие варвары!

— Нет, — заявил другой из членов Совета. — Мотекусома прав. Это не он пленник, а все мы. Пока он с постыдной покорностью пребывает на положении заложника, ни один мешикатль не решится даже плюнуть на белого человека.

— Мотекусома отдал во власть пришельцев себя, гордую независимость Мешико и большую часть наших сокровищ. Если корабли белых людей не приплывут еще долго, то кто знает, что еще он им отдаст?

Один из присутствующих озвучил то, что было на уме у всех нас: — За всю историю Мешико ни один юй-тлатоани не был низложен и лишен власти при жизни. Даже безумный Ауицотль, хотя править он, разумеется, не мог.

— Так он и не правил. Титул сохранялся за ним, а обладавший реальной властью регент обеспечил порядок и преемственность власти. В конце концов, кто может поручиться, что Кортесу вдруг не взбредет в голову попросту взять да убить Мотекусому? Кто знает, что за блажь может накатить на белого чужака? Или Мотекусома, не в силах выдержать унижения, сам убьет себя. Судя по виду, он к этому готов.

— Да, трон Мешико может неожиданно оказаться свободным. Поэтому, имея в виду подобную возможность, мы должны заранее определить, кто станет временным правителем… если Мотекусома доведет дело до того, что его придется отстранить от правления по решению Изрекающего Совета.

— Этот вопрос необходимо обсудить и решить тайно. Давайте избавим Мотекусому хотя бы от этого унижения до тех пор, пока не останется иного выбора. К тому же сейчас нельзя давать Кортесу ни малейшего повода заподозрить, что его драгоценный заложник может вдруг оказаться бесполезным.

Тут Змей-Женщина повернулся к до того времени воздерживавшемуся от высказываний Куитлауаку и обратился к нему со словами: