Василий Седугин - Князья Русс, Чех и Лех. Славянское братство

Гости собрались дружно. Конечно, им не предлагали снимать обувь при входе и мыть руки, как это принято было в римских дворцах перед трапезой; посуда преимущественно была глиняной, ложки деревянные да и пища не столь разнообразная: мясо вареное и жареное, рыба соленая и приготовленная в горшках с различной приправой, а также зайцы, птицы, кролики, гуси, утки, глухари, тетерева и прочая домашняя и лесная живность. Ну и, конечно, соленые огурчики, грибочки, капуста. Возле скамеек стояли открытые чаны с пивом, из них каждый желающий мог черпать пива сколько хотел. Кувшины с вином разносили слуги, они же убирали грязную посуду. Между столами бродили собаки, гости им бросали куски мяса.

Братья заняли место за вторым столом, чтобы не ущемить прав местной знати. Но Лех таким образом подгадал сесть, чтобы, если это захочется, Ядвига могла видеть его. Он решил не надоедать ей взглядами, но все же изредка посматривал в ее сторону; скоро с радостью заметил, что и она порой кидала на него свои взгляды.

Пир был шумным и разгульным. Подносили подарки имениннице, поздравляли, пили за ее здоровье. Никаких, конечно, поэтов и философов здесь не было, да и оркестришко состоял из каких-то дудочек, сопелок и барабанов, но все равно было весело, а после долгих недель странствий и подавно приятно было отдохнуть среди беспечных людей. Лех разговаривал с Руссом, порой отвечал на вопросы соседей, но сам чутко сторожил Ядвигу. Когда гости изрядно выпили и принялись распевать песни, а некоторые кинулись в пляс, она, бросив на Леха мимолетный взгляд, вышла из-за стола и направилась к выходу. Он последовал за ней.

Был хороший весенний день с ослепительным солнцем, свежим, прохладным воздухом и лужами талой воды. Ядвига сошла с крыльца и неторопливо пошла по улочке, замощенной жердями. Лех догнал ее и пошел рядом.

— Я не очень надоем, если пристроюсь сбоку? — спросил он вкрадчивым голосом.

Она взглянула на него синими глазами, улыбнулась краешком тонких губ и ничего не ответила.

— Что ж, будем считать, что молчание — это знак согласия.

— Мне тоже надоели шум и пьяные выкрики, — продолжал он, чтобы что-то говорить. — А тут так хорошо пройтись на свежем воздухе!

Она и на этот раз промолчала. Зато Лех болтал без умолку, сам удивляясь своему красноречию.

Вышли к крепостной башне, двинулись вдоль стены. По ней прохаживались воины, на деревьях дрались за свои гнезда грачи. Лех выждал удобный момент, повернулся к Ядвиге и ловко надел на ее шею ожерелье. Она взглянула на него, и на ее лице появилось такое непритворное восхищение, что он тотчас угадал, что не ошибся в своем выборе.

— Боги, какое чудо! — с придыханием произнесла она, не в силах оторвать от украшения своего взгляда. Потом она взяла его в руки и то подносила поближе к глазам, то начинала рассматривать издали; подняла увлажненный взор на Леха и спросила растроганно:

— И ты его покупал мне?

— Конечно.

— Но я, право, недостойна…

— Оно тебе к лицу, — как можно убедительным голосом говорил он. — Оно у тебя необыкновенное. Я был поражен, когда первый раз увидел его. Оно несет в себе столько благородства, столько великодушия и величавости, что покорило меня и сделало добровольным твоим пленником. Мне пришлось много видеть и стран и народов, я прошел всю славянскую землю, бывал в германских и дакийских краях, много лет жил в Римской империи, но только здесь я увидел девушку столь возвышенных чувств и благих намерений, что проникся любовью и доверием…

— Однако ты умеешь заговаривать зубы женщинам, — удивленно проговорила Ядвига, но по тону ее голоса он понял, что его слова восприняты весьма благожелательно. И, действительно, если бы он стал расписывать ее красоты, то, как бы ни было это ей приятно, вызвало подозрение. Но он ударился насчет прелестей ее внутреннего мира, а ведь каждый человек считает себя самым умным и порядочным и хотел бы, чтобы это кто-нибудь отметил.

Между Лехом и Ядвигой скоро установилось доверие и взаимопонимание, и разговор пошел легко и непринужденно. Они перескакивали с одной темы на другую, говорили о пустяках, не замечая этого, потому что для них важнее были взгляды, улыбки, которыми они обменивались, а потом и нечаянные прикосновения. Они несколько раз обошли город, потому что он был невелик, вернулись ко дворцу и только тут заметили, что уже темно.

— Пора расставаться, — сказала она расслабленным голосом. — А то родители будут беспокоиться.

— Во дворце сейчас пир горой, и им не до тебя.

— И то правда. Может, зайдем?

— Нет, я пойду отдыхать. И твой образ будет со мной всю ночь.

— А я не знаю, сумею ли уснуть…

— Мы встретимся завтра?

— А тебе очень хотелось бы?

— Я уже сейчас мечтаю о нашей новой встрече.

Русс был уже дома. Спросил с усмешкой:

— Ну, оболтал княжну?

— А как ты думаешь?

— Зная твои способности, наверняка справился.

— А то!

— Дело идет к свадьбе?

— Пора. Мне целых двадцать четыре года.

— Значит, останешься в здешних краях?

— Но кем! Через несколько лет стану князем полян!

— Н-да, братья мои размахнулись. Один стал князем, теперь второй нацеливается…

— Один ты всего-навсего центурион…

— Но ты сам говорил, что это — высокое звание!

— Куда еще выше! — пренебрежительно проговорил Лех, и Руссу почему-то стало обидно от этого. «Ничего, — подумал он, — зато буду жить в родных краях, а не прозябать среди чужого народа!»

Свадьбу Леха и Ядвиги сыграли через месяц. Целую неделю во дворце двери были настежь, на улицу выкатили бочки с вином и пивом, рядом поставлена закуска, пили и ели все желающие. А еще через неделю Русс со своими воинами уходил к Балтийским берегам.

— Там живут поморяне, — говорил ему Лех на прощание. — К ним отец направил гонца, так что встретят тебя и твоих воинов радушно, с истинно славянским гостеприимством. Авось там останешься и тоже в князья тебя возведут?

— Не стремлюсь, мне бы домой добраться. А тебе счастья семейного и любви взаимной, чтобы она согревала твою семью. И детей, разумеется, а главное, чтобы Ядвига родила тебе наследника престола…

— Спасибо.

— И еще взаимной верности.

Лех широко улыбнулся, хитро подмигнул:

— Ну, это как получится!

Едва ступили на родную землю, как были огорошены новостью: идет война бодричей с германским племенем саксов и англов. Воины заговорили между собой:

— Вот так, из огня да в полымя…

— Думали, отвоевались, а тут на тебе…

— Видно не скоро отчие дома увидим!

В какое селение ни заходили, всюду военные сборы, в дороге попадались вооруженные отряды — это каждый род направлял в распоряжение князя свое ополчение. Одеты воины были разномастно: редкие носили кольчугу, тем более панцирь, даже из военачальников; в основном были одеты в шкуры животных, перепоясаны кожаным ремнем, на котором висели длинные мечи. Деревянные щиты, пики, боевые топоры и различные припасы были положены на телеги, которые везли, как правило, два коня. Каждый род обязан был в случае войны поставить князю полностью вооруженных воинов и пропитания на две недели.