Борис Акунин - Огненный перст (сборник)

Гелия всхлипнула, но ничего не сказала. Просто, опустив голову, пошла вперед.

Вскоре они уже шли вдоль лесистого берега неширокой речки, тихо журчащей в темноте.

– Вот лодка. Я положила под сиденье еду, купленную у емчан. Дай свой мешок, я уложу его рядом. Манубалист тоже.

– Зачем? Я сам всё уложу.

– Мне нравится заботиться о тебе.

Она сидела в челне на корточках, раскладывая вещи, чтобы они занимали меньше места.

Дамианос нетерпеливо поглядывал на луну, прикидывая, успеет ли до рассвета доплыть до озера, а потом еще подняться вверх по Волхову туда, где дожидается Радослава. По воде получался огромный крюк. Нет, не успеть…

– Возьми меня с собой, – тихо сказала Гелия. – Мне без тебя будет плохо. А ты без меня погибнешь. Я вижу это. Иногда я умею видеть будущее.

– Тебе нужно остаться. Долг есть долг. Прощай, сестренка. Мне пора.

Она выбралась из лодки, обняла его. Они были одного роста.

– Ты думаешь о ней, – прошептала Гелия. – Даже сейчас, прощаясь со мной навсегда, ты думаешь о ней. Я знаю. Ты собираешься взять ее с собой. Она где-то ждет тебя, да?

– Да. Я буду любить ее. Ты будешь любить своего Хельги. Но это не нарушит нашей с тобой связи. Мы близнецы и всегда ими останемся…

Прижавшись лбом к его груди, она сказала:

– Не ходи за ней. Тебя, наверное, уже повсюду ищут. Будь здесь. Я приведу ее сама. Где она?

В горле у Дамианоса встал комок. Пришлось откашляться.

– Спасибо, сестренка…

Ему было о чем подумать, пока он ждал. Дамианос глядел на мерцающую воду, и ему казалось, что это посверкивают ледяные грани «Алмазного правила».

Усилия были не напрасны. Сегодня Хельги удалось остановить Дюра, но тот горяч и нетерпелив. Он все равно сорвется и уйдет. Не сейчас, так через полгода или через год. Гелия будет наблюдать за развитием событий и даст знать, когда это случится.

До того времени необходимо, во-первых, наладить вдоль речного пути систему оповещения. С этим славяне справятся, если объяснить Кыю, как работает сигнальная дымовая эстафета.

Во-вторых, на одном из волоков или прямо на Данапре нужно подготовить хорошо обустроенную засаду. С ловушками, капканами, ямами и так далее.

В-третьих, нужно, чтобы из Константинополя прибыли инструкторы, которые обучат дружинников полянского князя навыкам регулярного боя.

Ну и, конечно, самое главное – привязать Кыя к империи так, чтобы и не помышлял своевольничать. Прислать к нему миссионеров, наладить выгодную торговлю, приобщить славян к византийской культуре. Но подкармливать и ильмерьских русов. Пусть не мешают купеческим кораблям, не тревожат славянские пределы. Кый должен знать: если империя от него отвернется, ему конец.

«Я размышляю не как аминтес, а как будущий пирофилакс», – вдруг пришло в голову Дамианосу. Он усмехнулся, покачал головой. Мысль не была неприятной.

Лишь когда качнулись кусты и к воде сбежала Радослава, он понял, как сильно беспокоился, придет она или нет.

Защемило, застучало сердце. Все стратегические рассуждения немедленно забылись.

– Лесень, я так испугалась, когда увидела черную женщину! – со смехом сказала девушка, легко спрыгивая в челн. – Она из лесных ведьм, которые тебе служат? Мне она понравилась. Она добрая и веселая.

– А где она? Ну, ведьма? – спросил он, вглядываясь в тьму.

– Довела меня сюда и ушла. Говорит, вы уже попрощались.

Приложив ладонь ко рту, он крикнул в ночь по-гречески:

– До свидания, сестренка! Мы еще увидимся!

– Если ты захочешь… – ответила ночь издалека.

Он засмеялся. На душе стало легко.

– Возьмись покрепче за борта. Я буду грести быстро. Путь долгий.

Он греб без остановки до самого рассвета и не чувствовал усталости. Радослава не умолкала ни на мгновение. Расспрашивала, почему он плывут по озеру, а не идут лесом, ведь он же лесной бог, а не Россох. Просила рассказать про чудеса Небесной Чащи. Откликаться было не обязательно. Довольно было кивнуть или рассмеяться – и она немедленно принималась отвечать на свои вопросы сама:

– Я знаю, знаю. Небесный Лес за десятью озерами и сорока реками. Последняя река широкая-преширокая, так что берегов почти не видать, а через последнее озеро много дней плыви – не переплывешь. Зато на той стороне сосны из серебра, дубы из золота, и по веткам прыгают белоснежные белки с яхонтовыми глазами…

В конце концов он сказал:

– Я не бог. Я человек. Меня зовут Дамианос. Я везу тебя не в Небесный Лес. Я везу тебя в место, лучше которого нет на земле. Там мой дом. Мы будем жить вместе, ты и я. А потом у нас родятся дети.

Ждал, что она не поверит или даже испугается. Но Радослава лишь улыбнулась.

– Бог ты или человек, мне всё одно. Куда ты меня увезешь, там и будет Небесный Лес.

«Она очень умна или очень глупа? – подумал Дамианос. – Да какая разница? Ее голос – музыка. Ее вид – праздник для глаз. Ее прикосновения – как дыхание майского ветра» – и опять смеялся, уже над собой. Кажется, остепенившись и обзаведясь собственным домом, он начнет писать стихи. Аминтесу это не по званию, а вот благородному патрикию на видной должности – очень даже к лицу. При дворе многие вельможи и сановники упражняются в изящной словесности.

Удача сопутствовала счастливым путешественникам. Над Ильмерь-озером висел густой туман, так что можно было не устраивать дневку, а продолжить плаванье. К берегу Дамианос пристал, только когда совсем выбился из сил.

Они успели уплыть далеко от Волхова. Можно было и отдохнуть.

В укромном месте, среди камышей, поели лепешек и сушеной рыбы, запили водой из озера.

– Смотри, что у меня есть. – Радослава показала замотанный тряпкой кувшин. – Мед. Попей.

– Сначала ты.

Она стала пить, и Дамианос любовался тем, как нежные тени играют на ее коже в такт глоткам.

– На́. Я оставила половину.

Мед был ароматный и вкусный.

Дамианос осушил кувшин. Вместе с последними каплями из сосуда что-то выскользнуло.

Кожаный футлярчик, в каких аминтесы передают секретные записки.

Озадаченно вынул тонкую бересту, свернутую трубочкой.

– Откуда мед?

– Дала черная ведьма. Я же говорила, она добрая.

Письмо, нацарапанное иглой или острием стилета, Дамианос прочитал дважды. Сначала быстро. Потом еще раз, медленно. Улыбка, с которой он разворачивал записку, так и осталась на лице.

«Плевать мне на империю, – писала Гелия. – Я выбираю Хельги. Он умный и сильный. А ты предатель. Мы с тобой были как близнецы. Но ты вышел из утробы и бросил меня. Так что не взыщи. Сладок ли тебе показался мой мед? Знай, что я все равно тебя люблю. Но ты должен сделать выбор. Сам. Вернись ко мне, и мы снова будем вместе. Никто никогда нас не разлучит».

«Это она выдала план Хельги! – вот первое, что понял аминтес. – Не было никакого соглядатая. Всё устроила Гелия!».