Элисон Уэйр - Леди Элизабет

Элизабет в ужасе уставилась на него, затем быстро подсчитала в уме:

— Но король уже полгода как отсутствует!

— Мои знакомые при дворе говорят, что ее величество желает сначала удостовериться сама и только потом о чем-либо объявлять.

Элизабет недоверчиво смотрела на него:

— Неужели это правда? Или она опять заблуждается?

— Наверное, пора нанести визит во дворец, — предложил Сесил.

Иголка размеренно сновала туда-сюда. Ну наконец-то, удовлетворенно подумала Элизабет, обрезая нитку и встряхивая маленькую распашонку, завершавшую приданое для младенца, которое она спешно готовила в подарок королеве как предлог для посещения дворца.

Она приехала в феврале в сопровождении большой свиты, и Мария вновь приняла ее со всеми почестями. Под расшнурованным корсажем королевы отчетливо выступал живот, но она выглядела больной, истощенной и осунувшейся.

— Надеюсь, ваше величество в добром здравии? — Обычные слова вежливости показались Элизабет совершенно неуместными.

— Я немного устала, — ответила Мария, — но в моем состоянии это вполне естественно. Осталось уже недолго. Скоро я удалюсь в свои покои ждать родов.

— Я буду молиться за счастливый исход для вашего величества, — пообещала Элизабет.

Она показала изящную белую распашонку, украшенную шитьем. Тонкая работа впечатлила королеву, и подарок искренне тронул ее.

— Благодарю от всей души, — сказала она сердечно, — тем более что я знаю, насколько ты ненавидишь рукоделие!

Сестры улыбнулись друг дружке. Элизабет старалась не смотреть на измученное лицо Марии.

— Останешься до родов? — спросила Мария.

— Я затем и приехала, мадам, — отозвалась Элизабет.

«И чтобы выяснить, родится ли кто-нибудь», — подумала она.

Через несколько дней, в начале марта, Мария удалилась в свои покои, сопровождаемая лишь фрейлинами и акушерками. Весь двор затаил дыхание, ожидая развития событий.

Ребенок так и не родился. В душе торжествуя, Элизабет не могла вынести вида охваченной горем королевы. Они прождали два долгих месяца, пока королева наконец не сдалась, оставив всяческую надежду. Впав в черную депрессию и страдая от лихорадки, она почти не выходила из своих комнат.

— Оказалось, что это не ребенок, а просто водянка, — сообщила Элизабет по секрету графиня Сассекс.

— Я боюсь за ее величество, — призналась Элизабет. — Она лишилась всего, что имело для нее хоть малый смысл. И ходят слухи, что долго она не протянет.

— Она составила завещание, — доверительно сообщила Фрэнсис. — Мне сказал муж.

Элизабет мигом насторожилась:

— Она объявила меня наследницей?

— Нет, сударыня. Она еще рассчитывала родить и завещала королевство собственным детям.

Элизабет вздохнула:

— Рано или поздно ей придется решиться — особенно сейчас, когда она так плоха.

— Она не настолько больна, чтобы не интересоваться судьбой несчастных еретиков, — пробормотала леди Сассекс. — На этой неделе в Смитфилде сожгли семерых. И этому, похоже, не будет конца.

— Остается лишь надеяться, — нарочито двусмысленно ответила Элизабет.

Она стояла перед королевой, измученной и больной. Выразив сестре соболезнование, Элизабет попросила отпустить ее домой.

— Ступай с Богом, — сказала Мария, целуя ее.

— Надеюсь, когда мы увидимся вновь, вы полностью поправитесь, ваше величество. — Элизабет собралась присесть в реверансе, но королева ее удержала.

— Я знаю, сестра, что между нами немало различий, — молвила она, — и многого уже не исправить. Но я ценю твою поддержку в столь тяжкое для меня время, — она с трудом сдержала подступившие слезы, — и искренне молюсь, чтобы мы смогли стать добрыми подругами.

— Искренне желаю вам того же, мадам, — ответила Элизабет.

Они обнялись в последний раз — сестры и соперницы, против которых звезды словно сговорились с первого до последнего дня.

Элизабет знала, что теперь между ней и троном стоит лишь жизнь королевы, и преисполнилась решимости использовать спокойные дни в Хэтфилде для подготовки к великому служению. Она проводила многие часы наедине с Сесилом, строя планы, составляя списки тех, кто будет ей служить, и вспоминая все уроки, полученные от учителей, усвоенные из книг и собственного опыта, дабы достойно встретить свое грандиозное будущее.

В Хэтфилд прибыл герцог Фериа, которого прислал из Испании Филипп.

— Ваше высочество, мой господин король шлет вам наилучшие пожелания и просит меня засвидетельствовать вам его почтение, — молвил герцог с низким поклоном.

«Удивительно, — подумала Элизабет. — Он даже не собирается убеждать меня выйти замуж за герцога Савойского? Меня чуть не свели в могилу требованиями взять себе мужа! Что-то явно изменилось…»

Внезапно ей все стало ясно. «Филипп знает, что Марии осталось недолго, — сообразила она, — и он предлагает мне свою дружбу как монарх монарху». Ибо Филипп, как и она сама, рассчитывал на корону: его отец-император умирал, и вскоре ему предстояло стать королем Испании.

— Мой господин желает, чтобы вы знали, что он остается вашим другом, — продолжал Фериа, — и надеется со временем на большее.

Элизабет подняла брови. На что намекал посол? Не мог же Филипп предлагать себя ей в мужья при живой и правящей жене? Но что еще могла означать эта реплика? Этим, скорее всего, объяснялось, почему имя герцога Савойского, внушавшее ей ужас, больше не упоминалось. Но выйти замуж за Филиппа! Никогда!

— Передайте своему господину королю, что я была рада видеть ваше превосходительство и благодарю его величество за расположенность ко мне, — молвила Элизабет. — Я готова оказать ему всяческую любезность, если это будет в моей власти.

Однако Фериа на том не закончил.

— Есть еще одна довольно деликатная тема, которую я вынужден затронуть, ваше высочество. Если волею счастливого случая вы когда-нибудь окажетесь во власти, мой господин желает от вас гарантий преданности католической вере.

Элизабет насторожилась.

— Если бы я не знала, что королем движут лишь лучшие намерения, я бы упрекнула вашего господина за подобные речи, — пренебрежительно заметила она. — Королева пока жива, и да продлятся ее годы. Предсказывать ее смерть — измена, и я поэтому не стану ничего обсуждать.

Фериа поклонился и вышел, восхищенный тем, как ловко удалось отделаться Элизабет. Похоже, его господину придется нелегко с этой леди, да и со всей Европой тоже!

С наступлением осени Сесил начал все больше беспокоиться. Никто уже не сомневался, что королева умирает, однако она отказывалась назвать наследника.

— Возможно, вам еще придется побороться за трон! — предупредил он Элизабет.

Примерно о том же ей настойчиво писал из своего имения в Норфолке Роберт Дадли, предлагая, если потребуется, поднять на мятеж своих арендаторов. Он уже переписывался со своими друзьями при дворе Филиппа. «Король желает, чтобы королевство оставалось в руках того, кому его величество может доверять, — писал он Элизабет. — И это — вы. В его поддержке вы можете не сомневаться».