Элисон Уэйр - Леди Элизабет

Отец Элизабет снял шляпу и, широко улыбаясь, кланялся налево и направо. Как же он был прекрасен! Он весь так и лучился доброжелательностью, радуясь народной любви. Элизабет тоже ликовала и, ко всеобщему удивлению, сама начала махать собравшимся. Ей хотелось, чтобы ею восторгались, мечталось стать такой же, как отец, наслаждаться любовью и обожанием народа. Не важно, что из толпы порой раздавались несогласные голоса, осмеливавшиеся оскорблять короля; с меньшинством можно было не считаться, по крайней мере с точки зрения Элизабет. Генрих не обращал на них внимания, и так же поступала она, ибо вокруг было так много радостного и удивительного. Она никогда еще не была так счастлива!

Рядом с ними ехала королева, степенно сидя боком в седле и сухо кивая толпе. Будучи дочерью простого рыцаря, она никак не могла привыкнуть к роли королевской супруги, и на публике ее природная скромность брала верх. Но вскоре праздничное настроение охватило и ее: она принялась рассылать улыбки стоявшим на обочинах людям.

По другую сторону от короля ехала превосходная наездница леди Мэри, разделявшая радость сестренки и восхищенная ее инстинктивной реакцией на приветствия толпы. Не меньшую благодарность к собравшимся испытывала и она после долгого удаления от королевского двора. Несмотря на мучившие ее угрызения совести, повиновение королю во многом пошло ей на пользу. И тут же девушку посетила предательская мысль: если бы мать не бросила столь дерзкий вызов отцу, ее собственная жизнь могла оказаться куда счастливее. Впрочем, эту мысль она в ужасе отогнала, — вне всякого сомнения, ее достопочтенная мать была права, отстаивая свои принципы.

Элизабет изо всех сил махала толпе, чуть не подпрыгивая в королевском седле. Она лишь на миг заметила, как нахмурилась ее сестра, а потом полностью утратила к ней интерес, когда они въехали через ворота Темпл-Бар в собственно Лондон. Там их уже ждал лорд-мэр, который низко поклонился монарху и подал ему свой меч и ключи от города. Король дотронулся до них рукой в перчатке, вежливо кивнул лорд-мэру и его братии, и небольшая процессия поднялась по Флит-стрит на Ладгейт-хилл, на вершине которого прямо впереди возвышалось величественное готическое строение собора Святого Павла, чей шпиль, казалось, достигал небес. Элизабет от восхищения даже перестала подпрыгивать и вела себя вполне благопристойно, когда, держась за руку Мэри, вошла следом за королевской четой в массивные двери собора.

Внутри было темно и холодно, несмотря на множество горящих свечей. В полумраке виднелись каменные своды и грандиозные гробницы и монументы. В течение всей рождественской службы Элизабет била дрожь — отчасти от холода, но в основном оттого, что ей было не по себе в столь мрачном месте, и она только обрадовалась, когда служба закончилась и королевская процессия вновь вышла под слабый свет полуденного солнца. Поприветствовав люд, все вернулись в седла.

Потом началось самое веселое. Вместо того чтобы вернуться в Уайтхолл, король повел их мимо дворца Брайдуэлл прямо на толстый лед Темзы. Элизабет вскрикнула, поняв, что лошади идут по замерзшей реке, и ей стало страшно, что лед может треснуть, но отец, сестра и королева лишь смеялись, воодушевленные новыми впечатлениями, и девочка вскоре успокоилась.

— Я сказал, что мы отправимся вниз по реке в Гринвич, — крикнул король, — и даже погода не посмеет мне возражать!

По берегам в лучах зимнего солнца сверкал снег, морозный воздух щипал кончики пальцев и нос, но никто не жаловался. Пару раз лошади поскальзывались, но после резкого рывка за поводья удерживались на ногах. Элизабет взвизгнула, но отец еще крепче прижал девочку к себе, и ее охватил несказанный восторг.

— Выпрямись, Бесси! — приказал он. — Никогда не сутулься, сидя на лошади. Выше голову, будь умницей!

Элизабет выпрямилась, гордо задрав подбородок.

— Сэр, посмотрите на меня! — крикнула она.

Король довольно усмехнулся, видя ее воодушевление.

По пути им то и дело встречались стоявшие на льду будки, где катавшиеся на коньках могли купить горячие каштаны или грог, чтобы согреться. Король радушно махал катающимся, которые не верили глазам, когда видели его слуг в ливреях и понимали, кто он такой. Кто-то попытался поклониться, но рухнул лицом на лед. Элизабет прыснула, а король весело усмехнулся.

— Даже мой шут не сумел бы лучше! — прошептал он ей на ухо.

Вскоре волшебная поездка завершилась, и они прибыли в Гринвич, где на берегу стоял любимый дворец короля, в котором родился он сам. Повсюду царила суматоха из-за приготовлений к двенадцати дням Рождества. В большом зале уже весело трещало в очаге огромное рождественское полено, а дворец украшали ветви плюща и лавра. Элизабет смотрела по сторонам, широко раскрыв глаза, пока леди Брайан вела ее в детскую, чтобы одеть к вечерним торжествам. Гувернантка сомневалась, что ей удастся сегодня уложить девочку спать.

— Как здорово! — воскликнула Элизабет, хлопая в ладоши и скача по комнате. — Жду не дождусь пира!

Леди Брайан улыбнулась, в притворном отчаянии качая головой, и накрыла на стол: тарелка с рыбой, яблоко, хлеб.

— Что-то вы чересчур взволнованы, дитя мое. Успокойтесь и поешьте. Сегодня еда простая — в канун Рождества мы постимся, а уже завтра будем пировать.

Но празднества начались уже вечером, и вот Элизабет, тепло укутанную, вывели наконец во внутренний двор, где собрались король с королевой и придворными, а также их слуги. При свете факелов группа актеров разыграла перед ними пьесу про святого Георгия, покровителя Англии, который победил дракона. Святой Георгий, высокий и стройный, сидел на белом коне, а дракон выглядел совсем как настоящий, и в пасти у него горели угли из жаровни. Чудовище страшно взревело, и Элизабет уткнулась в юбку гувернантки, уверенная, что сейчас оно на нее набросится, но потом, услышав смех толпы, снова посмотрела на святого Георгия и увидела, как тот вонзил копье в грудь твари. Дракон перевернулся на спину, засучил лапами, несколько раз уморительно всхлипнул и театрально издох. Самым же лучшим моментом, с точки зрения Элизабет, стал тот, когда святой спас принцессу и опустился на колени, чтобы поцеловать ей руку. Принцесса — девочка не поняла, что ее роль играл юноша, — выглядела очень красиво: у нее были алые губы и золотые волосы, а платье усыпали золотистые блестки. Представление завершилось оглушительными аплодисментами, а после все поспешили к закускам. Элизабет позволили ненадолго присоединиться к королю и его свите в личных покоях, где, к ее радости, ей дали засахаренных фруктов и вина с пряностями. Объевшись сладким, она уже засыпала, когда леди Брайан наконец уложила ее в постель.