Валерий Замыслов - Каин: Антигерой или герой нашего времени?

Не ударил себя в грязь и гость: он явился в лучшем своем платье и с богатым подарком. Когда Евдокия открыла небольшую шкатулку, то в ней оказались золотые сережки, жемчужное ожерелье и широкое золотое запястье, украшенное изумрудами.

У Евдокии аж глаза заблестели, но слова ее (ох уж эти лукавые женщины!) оказались укоризненными:

— Ну, как же вы могли, любезный Василий Егорович? Вы же не нареченный жених. Вы меня ставите в неловкое положение, совершенно не соблюдая правила приличия. Я… я не могу принять подарок. Что скажут в свете?

— Помилосердствуйте, любезная Евдокия Семеновна. Какой свет?! Где вы его видели в захолустной Кашире? Любой уважающий себя господин, посещая с визитом даму, обязан оказать ей знаки внимания. Не отклоняйте мой скромный подарок. Я ж — от всего сердца. Ну, ради Бога, Евдокия Семеновна!

— Какой же вы право настойчивый, Василий Егорович… Ну Бог с вами, пощажу вас, но больше никогда этого не делайте, иначе я не смогу вас больше принять.

— Хорошо, Евдокия Семеновна, но мне будет очень сложно выполнить вашу просьбу.

— Ни-ка-ких! — членораздельно произнесла Евдокия, погрозив Ивану своим изящным трепетным пальчиком. — А теперь не откажите в любезности откушать в столовой. Разносолов не обещаю, но мои домашние варенья и соленья, надеюсь, вам придутся по вкусу. Моя горничная, она же кухарка, славится на весь город.

— С удовольствием откушаю, любезная Евдокия Семеновна.

Редко сидел за купеческим столом, тем более, в уединении с женщиной, Иван Каин. Все чаще приходилось питаться в укромных местах, зачастую, кое-как, а тут — в светлой, уставленной цветами комнате, за красиво убранным столом, уставленным домашними приготовлениями, которые и в самом деле оказались на редкость лакомыми.

Не отказалась Евдокия и от рюмочки хорошего вина, купленного в лавке Савелия Зызыкина, после которой разговор стал еще более оживленным. После хвалебных слов о хозяйке и ее замечательном столе, Иван вновь приступил к деловой части беседы.

— Неловко признаться, но приходиться жить в стесненных условиях, как в солдатской казарме. Пятеро из нас обосновались в одной из изб Ямщичьей слободы. Признаюсь, переживаю большие неудобства, любезная Евдокия Семеновна.

— Это при ваших-то капиталах, милый Василий Егорович.

«Ого. Теперь уже «милый».

— Лучшие дома все разобраны. Может, не откажете в любезности и отведете мне одну из ваших комнат, дражайшая Евдокия Семеновна. Я заплачу любую цену.

— Ох, Василий Егорович, Василий Егорович. Вы опять ставите меня в неловкое положение. Что скажут в городе?

— Полагаю, ничего предосудительного. Вы ведь раньше держали постояльцев, что приезжали на воды?

— Очень редко, да и то в целях благотворительности.

«Какова шельма. Знаем мы эту благотворительность».

— Ради Бога! Соблаговолите сделать это еще раз. Я вас умоляю, дражайшая Евдокия Семеновна! Хотите, я встану на колени?»

— Упрямец, несносный упрямец, — с жеманством покачала своей прекрасной головкой Евдокия. — Перед вами невозможно устоять. Уж так и быть. Пойдемте, я покажу вашу комнату. Целуйте же мою руку.

— Вы меня осчастливили, милейшее создание, — прикладывая губами к белоснежной руке, с чувством произнес Каин.

Затем он поднял голову и с нескрываемым удовлетворением заметил, что глаза Евдокии были закрыты в сладкой истоме, тогда он опять нежно поцеловал ее руку, теперь уже выше локтя…

«Эта молодая вдовушка полна плотских желаний. Даже через руку чувствуется дрожь по всему телу».

В полночь в комнате Ивана горел свет, исходящий от шандана с тремя восковыми свечами. На сей раз сон не взял его в свои крепкие объятия. Он думал о Евдокии, не сомневаясь в том, что она будет его любовницей, к которой у него не станет никаких возвышенных чувств. Он удовлетворит свою нерастраченную похоть, и, в конце концов, бросит купчиху.

Конечно, живя с пригожей вдовушкой два месяца, он мог бы и не претворять в жизнь свою свежуюидею, ибо, имея солидный капитал, мог подарить Евдокии и первостатейный экипаж с кучером в ливрее и презентовать ей другие великолепные подарки, но Ивану такая жизнь была не по нутру, ибо душа «безнравственного гения» всегда стремилась все к новым и новым приключениям, которые будоражили всю его сущность, находя в этом наслаждение, пусть и связанное с преступным деянием.

Иван надеялся покорить Евдокию на следующую ночь, но случилось непредвиденное: он продолжал размышлять об обольстительном теле купчихи, как вдруг услышал негромкий стук в дверь.

— Войдите, — негромко проговорил он, предугадывая, кто это мог быть, и он не ошибся: в комнату вошла хозяйка в пеньюаре.

— Простите, милый Василий Андреевич. Уж полночь, а в вашем окне я увидела свет и подумала, что вас что-то беспокоит.

— Беспокоит… беспокоит, Евдокия, — поднявшись с постели и подойдя в одной шелковой ночной рубашке к хозяйке, каким-то не своим, хриплым голосом высказал Иван.

— Я так и подумала…Что же, милый друг?

— Вы…Я не могу уснуть… Я без ума от вас!

— Но… Мы же…

— Молчите.

Иван закрыл ее чувственные губы сладострастным поцелуем, затем подхватил ослабевшее трепетное тело Евдокии и понес на кровать…

Утром за завтраком счастливая Евдокия просто и не знала, чем и угостить возлюбленного. И то поднесет и это.

Иван же млел от ее ухаживаний и словно откормленный кот щурил на нее свои сытые черные глаза. После обеда они вновь занялись пылкой любовью, вслед за тем Евдокия робко спросила:

— Скажи мне, милый… У тебя есть в Москве невеста? Только честно.

— А, может, не надо об этом спрашивать, Евдокия? Нам сейчас хорошо, ведь так?

— Хорошо, милый, — ответила хозяйка, но улыбка ее была грустной. — Можешь не отвечать. Я все поняла. Такой человек как ты, не может обойтись без суженой.

— Не стану лгать, Евдокия. Ты права. Я — помолвлен, свадьба на Красную Горку [106] Красная горка — сырная неделя после Пасхи, время свадеб в старину. . Отец со сватом ударили по рукам, а купеческое слово, сама знаешь, священно и нерушимо. Так что прости меня. Я могу тотчас покинуть твой дом.

— Зачем же, милый? Я ведь в первый же день карты раскинула. От покойной маменьки научилась. Карты не врут… Что же касается моего дома, оставайся. Хоть два месяца я почувствую себя счастливой женщиной.

— И скоро очень богатой.

— Манна с небес посыплется?

— Не с небес, Евдокия. Не сегодня-завтра подкатит к тебе барин на роскошной тройке.

— Какой еще барин? Шутить изволите, Василий Егорович.

— Сон привиделся, Евдокия. Денежный барин. Наливочки у тебя выпил, а ты к нему с сердечным расположением. Дело до поцелуя дошло. Уж больно белая грудь твоя барину полюбилось. Но тут грозный муж нежданно-негаданно явился — и пистолет на барина. Тот, само собой, смертельно перепугался и, ради своего спасения, все богатство свое отдал. Сон-то в руку, Евдокия. Не сегодня-завтра, говорю, барин подкатит. Ты уж будь с ним полюбезней.