Борис Акунин - Настоящая принцесса и другие сюжеты

На этой картине и генерала Хрулева не разглядеть. Что уж говорить об ординарце? (Фрагмент «Севастопольской панорамы»)

«Севастопольская панорама» («Оборона Севастополя 1854–1855 гг.», фрагмент), Франц Рубо (1901–1904 гг.).

Знаком «(!)» я пометил удивительные места этого короткого рассказа.

Быть выпущенным из Пажеского корпуса не в гвардию, а в армию — это странно.

Про «юношеские увлечения» — любопытно. Видать, непростые были увлечения, раз после них офицерские эполеты Янковскому были возвращены с таким трудом. Даже выдающегося подвига — захвата вражеского знамени — оказалось мало; даже службы впереди Камчатского люнета (кто не знает: Камчатский люнет был самым опасным участком Севастопольской обороны). Янковский получил звездочку только за тяжелое ранение и по особому ходатайству. Скорее всего, это означает, что на гусара имел зуб сам император Николай, и, пока он был жив, Янковскому прощение не светило. Чин герою пожаловал уже новый царь. Чем же так сильно насолил верховной власти юный гусар? Что-нибудь фрондерско-польское? Известно ведь, с какой мнительностью и мстительностью Николай относился к шляхте. (Впрочем, это уже из области предположений.)

Самое жгучее любопытство («!!!») у меня вызвала, конечно, последняя фраза — про «слишком легендарные» похождения в чужих землях.

Но, сколько ни закидывал я невод в пучины разноязычного Интернета, никаких следов гусара Янковского найти мне не удалось. Я даже не знаю его имени.

Я выяснил, что у польского генерала Антония Янковского (1783–1831), линчеванного варшавской толпой, было три сына. Старший — Людвик. Он участвовал в Крымской войне и впоследствии сделал хорошую военную карьеру. Но смущает год рождения (1823) — вряд ли Вроченский назвал бы мужчину за тридцать «веселым юношей». Да и какие могут быть заморские похождения у кадрового офицера, карабкающегося по карьерной лестнице к генеральским эполетам? Скорее всего, наш фигурант — один из младших братьев: Антоний или Адам.

Больше ничего узнать мне не удалось. А очень хочется.

Прошу помощи зала.

Ау, следопыты и рыболовы!

Если что-нибудь выловите, вытащу из комментов или почтового ящика и вывешу постскриптумом к этому посту.

2 декабря, 2011

Итак, суммирую результаты траления в пучинах Минувшего. Общими усилиями — за три дня — нам удалось выяснить про фигуранта следующее.

Звали его «Адам» — в русских источниках он проходит как «Адам Антонович Янковский».

В 1849 году окончил Пажеский корпус и поступил в Новомиргородский уланский полк. Оттуда год спустя был переведен прапорщиком в Санкт-Петербургский гренадерский полк, однако явился с 9-месячным опозданием и был разжалован в рядовые. (В этот-то период и уместились невыясненные «юношеские увлечения».)

После Крымской войны ушел со службы и стал «корнетом в отставке».

Мелькнул в темных водах Леты в 1860 году, когда русский корвет «Вол» перевозил его из Неаполя в Константинополь, — несомненно от одних приключений (гарибальдийских) к приключениям «восточным», о которых мы пока ничего не узнали.

Что ж, когда я писал повесть «Пиковый валет», я знал о корнете Саввине и его похождениях гораздо меньше. Приключения ему придумал сам (потом удивительным образом обнаружилось, что некоторые угадал).

Еще про одного корнета-авантюриста я точно писать не буду. Если кто-то заинтересовался судьбой Адама Янковского и хочет написать книгу — исследовательскую или беллетристическую, — это отличный исходный материал.

28.12.2011

Прошу извинения у украинских читателей блога, которым имя Василя Вышиваного, я полагаю, хорошо известно. Но я узнал подробности этой грустной судьбы недавно, и она меня растрогала (вот самое точное слово).

Это совершенно отдельная и очень интересная тема: когда член монаршего дома воспринимает высокое рождение не как подарок судьбы, а как бремя ответственности и в новой, чрезвычайно неромантической реальности пытается соответствовать романтическому образу принца-шармана.

Такая у них работа — терпеть, чтоб на тебя глазели

Празднование 70-летия короля Норвегии Харальда V в 2007 г.

Я не имею в виду шоуменов с пышной родословной, которые обожают фотографироваться в орденах и лентах.

Речь о людях, которые действительно стремились сыграть важную роль в истории своей страны или человечества, не имея для того никаких креденциалов кроме августейшего происхождения. Некоторым это в той или иной степени даже удавалось: испанскому Хуан-Карлосу, камбоджийскому Нородому Сиануку, болгарскому Симеону Саксен-Кобургу, шведскому Фольке Бернадоту. Но большинство прекрасных принцев 20 столетия так и не сумели совершить никаких эпохальных деяний, однако дорого заплатили за дум высокое стремленье.

Вот одна из таких историй.

Гросс-адмирал австрийского флота Карл-Стефан Австрийский (1860–1933) воспринимал свое эрцгерцогство, как самурай карму, и решил воспитать сыновей полезными работниками многонациональной империи. В начале двадцатого века предполагалось, что громоздкий габсбургский конгломерат должен преобразоваться в федерацию монархий, каждую из которых возглавит принц императорской крови. Своего старшего сына гросс-адмирал прочил в польские короли. Юный Карл-Альбрехт был воспитан в любви к польской истории, культуре, языку. Любовь была не по расчету, а искренняя, что принц впоследствии доказал на деле: стал офицером польской армии, а после поражения 1939 года отказался подписать «Фолькслист» (то есть признать себя арийцем). За это был арестован гестапо и подвергнут пыткам, в результате которых остался наполовину парализованным, ослеп на один глаз, но от своего добровольного «полячества» так и не отступился.

Однако герой моего рассказа не замечательный «поляк» Карл-Альбрехт, а другой сын гросс-адмирала, Вильгельм, который стал украинцем и полюбил свою доставшуюся по разнарядке родину со столь же интенсивной немецкой обстоятельностью.