Виктор Поротников - Битва на Калке

— К Зарубу подошла бохмитская ладья, на ней прибыли татарские послы, — громко сообщил гридень. — Татары желают видеть великого киевского князя.

Князья за столом замолкли, и все разом обернулись на дружинника, который в ожидании глядел на Мстислава Старого.

— Где татары? — спросил киевский князь.

— На пристани, — ответил воин, кивнув через плечо.

— Веди их сюда, — промолвил Мстислав Романович. — Послушаем, что они скажут.

Дружинник с поклоном удалился.

Бохмитами на Руси называли мусульман.

Нетерпение и любопытство князей были столь велики, что никто из них не проронил ни слова, когда дружинник скрылся за пологом шатра. Забыв про яства и недавний жаркий спор, князья не спускали глаз с входного полога, прислушиваясь к звукам, доносившимся снаружи. Там гудел многотысячный стан. Прошло немало времени, прежде чем дружинник вернулся обратно в сопровождении татарского посольства.

В шатер вошли низкорослые коренастые люди в долгополых шубах, несмотря на майскую жару. Татар было шестеро. Все они были желтолицы, скуласты и узкоглазы. На головах у них возвышались шапки с узким высоким верхом и широкими отворотами из лисьего меха. Эти меховые отвороты напоминали длинные уши и были скреплены на затылке тесемками. На ногах у татар были кожаные сапоги с загнутыми носками, без каблуков. Все татары были подпоясаны широкими поясами, украшенными золотыми пластинками с тонким чеканным узором. Оружия ни у кого из татар не было.

Послов сопровождали два толмача-араба. Оба были в роскошных шелковых халатах, легких замшевых башмаках, с круглыми шапочками на головах. Толмачи были заметно выше и стройнее татар.

Было видно, что и татары впервые видят перед собой русских князей: они таращили на них свои раскосые глаза, криво усмехаясь и чуть слышно о чем-то переговариваясь.

Гридничий великого князя Ермолай Федосеич широким жестом указал послам на Мстислава Романовича, громко произнеся:

— Перед вами киевский князь, грозный воитель и справедливый владыка! Он желает знать цель вашего приезда, гости дорогие.

К удивлению русичей, послы упали на колени и, опираясь на ладони, отвесили киевскому князю низкий поклон. Видимо, такой у них был обычай. Затем татары встали на ноги, один из них выступил вперед и заговорил резким гортанным голосом, обращаясь к великому князю.

Один из толмачей стал переводить речь главы посольства с татарского на русский.

— Непобедимые полководцы потрясателя вселенной Чингисхана, славные Субудай-багатур и Джебэ-нойон говорят русским князьям так. — Старший посол сделал паузу, сердито зыркнув на толмача, который с явными ошибками произнес имена татарских военачальников. — Мы узнали, что вы идете против нас, послушавшись половцев. Знайте, мы вашей земли не занимали, ни городов ваших, ни сел; войной на вас не приходили. Пришли мы в донские степи, гоняясь за погаными половцами, коих мы обратили в своих конюхов и пастухов. На Русь наша конница идти не собирается. Если половцы бегут к вам, то вы бейте их безжалостно, берите себе их добро и жен, отнимайте скот. Нам известно, что половцы много зла причинили Руси. Давайте же истребим половцев, навалившись на них с двух сторон.

Татарин умолк, бесстрастно взирая на киевского князя своими черными глазами-щелочками. Его широкое безбородое лицо с жидкими усиками и приплюснутым носом более походило на бездушную маску, никакие эмоции не отражались на нем.

Князья зашушукались между собой. Кривоногие низкорослые татары в своих мохнатых шапках произвели на князей отталкивающее впечатление. Кто-то со смехом сравнил татар с чертями, выскочившими из преисподней. Кому-то не понравился исходящий от послов запах, некая смрадная смесь человеческого и лошадиного пота, дыма костров и грязной овчины.

Мстислав Романович, хмуря седые брови, проговорил:

— Похоже, братья, татары предлагают нам союз против половцев. Надобен ли нам такой союз?

Князья заговорили все разом, перебивая друг друга; кто-то яростно жестикулировал, кто-то вскочил со своего места. Все единодушно были против союза с татарами. «Ишь, чего захотели, черти косоглазые! Половцев истребить, а их земли к рукам прибрать! Гнать этих кривоногих нехристей подальше отсюда!»

В хмельном угаре Михаил Всеволодович выскочил из-за стола и остановился перед главой посольства, уперев руки в бока и глядя на татарина сверху вниз.

— Скажи этому вонючему сыну собаки, что нам жаль свои мечи пачкать о такое дерьмо, как они! — Михаил презрительно ткнул пальцем в стоящих перед ним татар. И прикрикнул на толмача: — Эй, друг! Переведи-ка! Мы не станем вынимать мечей из ножен. — Михаил вновь обратился к главе посольства: — Мы просто растопчем всю вашу орду копытами коней! Не бывать вам в донских степях, собачье отродье!

Араб-толмач, запинаясь, переводил сказанное Михаилом Всеволодовичем на татарский язык, который был совершенно не схож ни с половецким языком, ни с наречием волжских булгар, ни с говором черных клобуков, ни с арабским языком, ни с персидским… Язык этого неведомого народа показался русским князьям некой тарабарщиной.

— У собачьего отродья и язык собачий! — воскликнул Михаил и захохотал.

Старший посол был по-прежнему невозмутим, как и его спутники в лохматых необычных шапках. Выслушав толмача, глава посольства затараторил быстро и гневно на своем языке, при этом он вскинул руку и ткнул корявым пальцем в киевского князя, сидевшего на стуле со спинкой.

— Что? Что он промолвил? — пронеслось среди князей, которые сразу же притихли, едва толмач стал переводить.

— Славный Олбор-сэчен сказал, что волею Чингисхана все степи до теплого моря отныне принадлежат монголам, — проговорил толмач. — Все на свете подчинено воле Чингисхана. И если от Чингисхана придет приказ приволочь к нему за бороду… — Толмач запнулся и смущенно взглянул на киевского князя. — …приволочь за бороду этого старика, то Субудай и Джебэ сделают это без раздумий.

На скулах у Мстислава Романовича заходили желваки, его толстые сильные пальцы сжались в кулаки. Хмель ударил вспыльчивому киевскому князю в голову.

— Ах ты мразь вонючая! — процедил сквозь зубы Мстислав Романович. — Пугать меня вздумал! Эй, стража! — Великий князь вскочил, едва не опрокинув стол. — Насадите-ка на копья этих чертей узкоглазых! Живо!

Проворные плечистые дружинники киевского князя схватили татарских послов и выволокли их из шатра. Тут же недалеко от входа в великокняжеский шатер послов перекололи копьями. Их бездыханные тела свалили на телегу.

Князья гурьбой высыпали из шатра, чтобы посмотреть на мертвых татар.

Дружинники сняли с убитых послов золотые пояса, сапоги и шапки.