Валерий Замыслов - Ярослав Мудрый. Историческая дилогия

Святополк был вне себя от ярости. Месть обуревала его, и он жаждал крови. Ему не только хотелось надругаться над женой и сестрой Ярослава, но и жестоко убить их.

Разочарован был и Болеслав, но он долго не горевал и быстро нашел замену. У князя Владимира было множество красивых наложниц.

Болеслав предался распутству, а его шляхта, чувствуя себя хозяевами города и следуя примеру короля, хватала на улицах Детинца девушек и женщин и волокла их на свои подворья.

Содом и Гоморра [279]загуляли над Киевом. Но так долго продолжаться не могло.

Возмущенные горожане стали врываться в жилища ляхов и отбивать своих жен и дочерей. Дело дошло до кровавых стычек. Ропот все больше проникал во дворец Святополка.

Великий князь, прекратив пиры и охоту, встревожился. Крамола ширится, надо с Болеславом потолковать. Да и вышгородские бояре — Путша, Талец, Еловит и Ляшко — с победой Болеслава вновь прибывшие в свой город и навестив Киев, в один голос заговорили:

— Гнать надо ляхов, пока не поздно!

— Гнать, великий князь! Коль того не учинишь, чернь и тебя сметет.

Бояре-заговорщики и убийцы боялись не столь за Святополка, как за свои жизни. Жутко им было в мятежном Киеве!

Святополк усилил охрану дворца и разыскал Болеслава, кой находился на одном из дворов шляхты. Тот, полупьяный и полураздетый, лежал на пуховиках в объятиях двух женщин и довольно высказывал:

— Вы — пылкие девки, умеете любить. Я по-королевски награжу вас.

— Я пришел по серьезному делу, ваше величество.

— Девки! Гляньте на этого человека, — посмеиваясь, заколыхал животом Болеслав. — Это ваш великий князь. Но он далеко не Владимир. Ему никогда нет дела даже до красавиц. А, может, вместе позабавимся, зятек?

— Мне не до шуток, ваше величество. Нам грозит опасность.

Последние слова Святополка отрезвили Болеслава. Король поднялся с ложа и накинул на плечи кунтуш. [280]

— Что случилось, зять?

— Чернь подняла голову.

После рассказа Святополка король не проявил большого беспокойства.

— Чернь — не войско, она вечно чем-то недовольна. Надо показать киевлянам силу моих славных победителей, и чернь спрячется в свои норы.

— Но…

— Я прикажу шляхте прекратить раздоры с киевлянами. Ты можешь успокоиться, зять.

На другой день король, как и обещал, повелел оставленным в Киеве воинам облачиться в доспехи и под звуки барабанов и громкие кличи, славящие Болеслава Храброго, трижды проехаться по Киеву. Войско ляхов выглядело внушительным.

Киевляне не спрятались в норы, они всего лишь недоумевали: с чего бы это вдруг неприятель бряцает по городу оружием? Намерен напугать жителей или готовится к отъезду в свою страну? Но почему нет польских отрядов, коих Болеслав разослал по южным городам?

На несколько дней в Киеве водворилась тишина, но неистовая шляхта, узнав, что король выехал «для утех» в пригородное имение князя Владимира Берестово, вновь принялась за разгульную жизнь.

Вышгородские бояре вдругорядь явились к Святополку:

— Ляхи бесчинствуют не только в Киеве, но и во всех крепостях, кои поставил Владимир Святославич. Подол полнехонек беженцами. Даже в нашем Вышгороде ляхи буйствуют. Большая беда надвигается, великий князь, — высказал Путша.

— Сам ведаю! — зло воскликнул Святополк.

Бояре полагали, что князь продолжит свои слова, но тот почему-то больше ничего определенного не сказал.

Подогрел Святополка боярин Еловит:

— Изведали мы от наших соглядников, что король в Берестове заявил о своем намерении надолго остаться на Руси.

— Это для меня не новость, — всё так же зло ответил Святополк.

— Он возомнил себя русским государем, — продолжал нагнетать обстановку Еловит. — Ныне все южные города под его рукой. Мы, прости великий князь, — боярин поскреб длинными перстами густую дегтярную бороду, хитрющие глаза прищурил, — не желаем сидеть под ляхами. Чай, у нас есть свой государь.

Намек боярина был более чем прозрачен. Святополк лишь назывался великим князем, а правил Киевской Русью король Болеслав.

Князь посмотрел на бояр такими негодующими глазами, что им стало не по себе. Они уже ведали, что Святополк в такие минуты может что-то выкинуть ужасное. Были случаи, когда разгневанный князь выхватывал меч и набрасывался на своих слуг, кои ни в чем не были виноваты.

Еловит пожалел, что раздразнил Святополка. Теперь как бы из ближних друзей в недруги не угодить. Но и помалкивать нельзя. Народ доведен до отчаяния и скоро поднимется такая замятня, [281]что Святополку несдобровать, а вкупе с ним и всем его доброхотам.

Великий князь и в самом деле выхватил из ножен меч. Бояре переполошились и побежали к двери.

— Остановись, трусливое стадо!

Святополк, что есть сил рубанул мечом по дубовому столу, да так, что стол затрещал, но устоял на своих пузатых ножках.

— Нет, я тебя добью Болеслав!

Со зловещим лицом Святополк ударил по столу вдругорядь и… победил. За этим последовал чудовищный хохот.

Бояре, столпившиеся у дверей, застыли истуканами. Наконец великий князь утихомирился и с повеселевшим лицом подошел к вышгородцам.

— Вот таким же манером я расправлюсь с Болеславом. В державе моей не может быть двух правителей. Не для того мы с вами, господа бояре, путь к трону расчищали.

Еловит мысленно перекрестился. Слава Спасителю! Великий князь пришел в себя. Теперь он будет о делах говорить.

— Пойдемте из сеней в мою комнату, там нас никто не услышит.

Бояре длинными переходами и палатами, по коим сновала челядь, пошагали вслед за Святополком. Они не единожды бывали во дворце, но каждый раз поражались его пышным убранством.

Свод палаты, по коему они шли, казалось, был облит золотом, расписан деревьями, виноградными кистями, родоскими [282]ягодами и разного рода птицами. Посреди свода был изображен лев, кой держал в пасти кольцом свитого змея.

Стены украшены драгоценной иконописью и стенописью с изображением деяний святых и ангельских ликов, мучеников, иерархов, а над великолепным престолом (местом великого князя) ярко горела каменьями большая икона Спасителя. Пол устлан красивейшими персидскими коврами, тканными шелком и золотом, на коих искусно были нарисованы охотники и всякого рода звери.

Каменный дворец возводился много лет, он несколько раз перестраивался, украшался, и только к концу смерти Владимира Святославича его окончательно отделали.

Окна дворца были слюдяные, оконницы — из белого и красного железа, переплетенного сеткой в виде косяков, кубов, кругов, образцов или четырехугольников и треугольников; смотря по своему устройству, окна назывались косящатыми, кубчатыми, круглыми, обращатыми.

Снаружи, вдоль карнизов, у окон и дверей и по углам княжеский дворец был украшен резьбой, изображавшей листья, травы, цветы, птиц и зверей — орла, льва, и баснословных — грифа и сирина.