Валерий Замыслов - Ярослав Мудрый. Историческая дилогия

— Никогда, внук, не раскрывай своего сверхъестественного могущества, данного тебе богами. Даже умирая, никому об этом не рассказывай. Таких людей, как ты, очень мало во всей вселенной, так пусть их тайна не становится явью. Иначе многие люди, не обладающие таким волшебным даром, начнут примерять его к себе, и появится множество лжекудесников, которые начнут кричать, что они всё могут, и бросятся к ним люди со своими недугами и станут погибать, не получив истинного исцеления.

— Клянусь богами, что я никогда не открою своей тайны, дед, — твердо заверил тогда Марея внук.

Нет, честного разговора с князем не получится, а, значит, нет нужды с ним и видеться. Видимо, боги намеренно не желают такой встречи. Он не останется жить в Ростове. Простится с дедом Овсеем, которого полюбил, и уйдет жить в леса. Именно в леса, где он чувствует себя совершенно вольным и счастливым человеком.

Когда Тихомир появился в Ростове, то город его встретил кручиной. По улицам ходили люди с молчаливыми сумрачными лицами; не слышалось обычных громких выкриков с шумной Торговой площади, зато тягуче и скорбно гудел колокол со звонницы дубовой соборной церкви Успения Богородицы.

О черной вести ему поведал дед Овсей, коя привела Тихомира в замешательство. Почему-то звезды не предсказали ему такой большой беды, он бы почувствовал ее в ту же ночь, но этого не произошло. Звезды были покойны.

— Вот так, внучок. Поник Ростов.

Дед Овсей, прикипев всем сердцем к своему постояльцу, стал называть его внучком.

— Долго же тебя не было, внучок. Князь Ярослав так и не дождался. Аль путь твой оказался тяжким?

— Тяжким, дед Овсей. Но не пытай меня о нем.

— Добро, внучок… Но вот что хочу тебе молвить. Наместник Озарка захочет повидаться с тобой, и разговор, чую, будет не из легких. А коль новый князь придет, он может и с пристрастием потолковать. И с боярином Колываном тебе лучше не сталкиваться.

— Я никого не боюсь, дед Овсей. Я честен перед князем Ярославом. Но я еще в лесу надумал навсегда уйти из города… Сейчас я обниму тебя, и мы расстанемся. Ты — славный дед, и я буду молиться за тебя перед богами.

Овсей сокрушенно вздохнул. Он уже ведал: Тихомир не меняет своих решений. Он действительно покинет Ростов.

— Буду скучать по тебе, внучок. Небось, в леса уйдешь?

— В леса, дед.

— Пожил бы недельку.

— Не могу, дед. Почему-то сердце вещает — надо спешить. Прощай, и пусть хранят тебя боги.

Тихомир решил проститься не только с городом, но и с озером Неро, кое он также любил, как и сам лес. Он шел берегом в сторону Белогостиц, за которым, если пройти от села версты три, когда-то находилось Велесово дворище. Там он родился, там рано умерли его отец и мать, наткнувшись в лесу на медведя-шатуна, там с малых лет взращивал его дед Марей. Там всё ему было родным и близким, и он никогда не думал, что настанет время, и злые люди сожгут его очаг. Но самое горькое — убьют деда Марея. И как только поднялась рука у изверга Колывана?!

В первые дни после смерти деда Тихомиром овладела месть. Ему неистребимо захотелось уничтожить злосердого боярина, и он бы впервые сделал это, но, когда он обратился к богам, те сказали: «Не проливай крови, Тихомир. Останься незапятнанным. Мы сами накажем его».

И он послушался богов.

Не доходя Белогостиц с полверсты, Тихомир вдруг остановился: совсем неподалеку, в березовой пуще, он услышал песню. Она была негромкая, тягучая, и удивительно печальная.

«Кто же так горестно поет? — подумалось Тихомиру. — А какой чистый, грудной и чудесный голос… Но, сколько в нем кручины!.. Голос женский. Голос язычницы. Ведь только язычница, находясь среди берез, может так тосковать и передавать свою боль Матери Земле, и лесным богам, кои всенепременно слышат измученную душу, испепеленную выстраданным, пронзительным напевом… О, всемилостивые боги! Принесите же упокоение этой измученной душе!»

Тихомир тихо, сторожко двинулся на голос и вновь застыл, потрясенный увиденным. Девушка в траурном платье, со скорбными, но прекрасными чертами лица, обвила невесомой гибкой рукой раскидистую задумчивую серебряную березу и, закрыв затуманенные очи, роняла из глубины своей чувственной души грустную песнь.

У Тихомира заныло сердце. Как ему захотелось подойти к этой страждущей девушке и облегчить ее душевные терзания. Но того он не сотворит: девушка ведет беседу с богами, и никто не волен помешать этому созвучию с Матерью Землей.

Песнь смолкла. Девушка поклонилась березе, затем с нежным трепетом прижалась к ней губами и тихо удалилась вглубь пущи.

А Тихомир так и стоял, зачарованный — и девушкой, и молчаливой серебряной березой, и проникновенной песней, оставшейся в его растревоженном сердце. Что-то смутное, взволнованное и досель неизведанное происходило в его душе. Ему почудилось, что боги не зря привели его к этой неведомой девушке.

Еще сам не зная почему, Тихомир, после продолжительного раздумья, повернул к озеру и вскоре увидел на берегу дивно изукрашенную, изящно сотворенную, открытую с озерной стороны беседку, коя появилась, по-видимому, совсем недавно. В чудесном строении, увенчанном легкой крышей, покрытой чешуйчатым осиновым лемехом, никого не было.

Тихомир никогда без приглашения не входил в чужие жилища, но сейчас будто что-то подтолкнуло его. Он поднялся на крылечко, а затем и вошел внутрь. Уютно, чисто, красиво. Стены обиты богатой цветной паволокой, на полу разостлан широкий иноземный ковер; ближе к левой стене придвинут небольшой стол, крытый белой льняной скатертью, вокруг него — три кресла; одно — совсем приземистое, но с высокой спинкой. На столе, — заполненная каким-то напитком, братина, расписанная узорами, ковш и две чаши.

Ход к противоположной стене отгорожен парчовой занавесью. Тихомир слегка отодвинул ее, и перед ним оказалось ложе с мягкой постелью и двумя подушками.

«Да это же всё для Березини», — догадался Тихомир, кой уже ведал о любви к ней князя Ярослава. Ведал он от деда Овсея и о том, что Березиня любит приходить с сыном Святославом к озеру. Вот поэтому-то и появилась на берегу Неро сказочная беседка.

Тихомир хотел, было, уже выйти из-за занавеси, как вдруг услышал чьи-то шаги. И были они какие-то сторожкие, крадущие, как будто человек пришел что-то похитить из этого строения.

Тихомир вновь, и совсем бесшумно, слегка отодвинул занавесь, и то, что он увидел, привело его в изумление. Чернявый незнакомец вытянул из-за пазухи зеленого полукафтана стеклянный пузырек и вытряхнул из него в братину добрую треть жидкости.

— Теперь издохнешь, полюбовница. И приблудок твой пусть откинет копыта, — зло и глухо произнес незнакомец и поспешил выбежать из беседки.