Клыч Кулиев - Непокорный алжирец [книга 1]

Когда женщины вышли, Бен Махмуд жадно затянулся папиросой и, понизив голос, произнёс:

— Знаете, что ещё говорил полковник? Париж скоро начнёт переговоры с повстанцами. Это будут переговоры о перемирии!.. Мятежники будто бы потребовали встречи на нейтральной территории, и Париж согласился. Что вы скажете на это?

Абдылхафид вдруг вспылил:

— Это вас спросить надо! А я уже давно сказал всё, что думал. Помяните моё слово! Переговоры это только ширма, а там Париж потихоньку заключит с повстанцами сделку, прекратит огонь. Куда побежишь тогда? К кому обратишься? У кого станешь искать защиты?

— Защиту, положим, найти не так уж сложно, — бодрясь, возразил Бен Махмуд. — Только, если правду говорить, и от нас самих многое зависит. Полковник прямо намекнул: если, мол, хотите стать во главе народа, то час для этого наступил. Будете твёрдо держаться правильной линии — сможете вместе с нами принять участие в переговорах с повстанцами в Швейцарии.

— Виляет полковник, дураков ищет! — Абдылхафид презрительно оттопырил мясистую губу. — Народ!.. Что можно объяснить стаду скота? Ну, допустим, приняли мы участие в переговорах, какая нам от этого выгода? Кресло министра предложат? А завтра нас с этого кресла коленом под зад! Нельзя спать спокойно, когда под головой у тебя граната вместо подушки. Тут одно из двух: либо мы, либо — они. Неужели у Парижа порох кончился? Столько войск, столько оружия, а не могут загнать в стойло жалкое стадо животных! Пусть дадут эту силу в моё распоряжение — за несколько дней всех овец в кошары загоню! Ха!..

Бен Махмуд слушал с раскрытым от изумления ртом. Никогда прежде ему не случалось видеть осторожного Абдылхафида в таком состоянии. То всё юлой вертелся, стараясь угодить полковнику, а тут вдруг такая вспышка! Совсем потерял самообладание!..

Абдылхафид же, словно подстёгнутый, разошёлся ещё пуще.

— Если надо заигрывать с мятежниками, я к этому делу и близко не подойду! И никаких бумаг подписывать не стану! Пусть дураков ищут!

Бен Махмуд, не без ехидства, спросил:

— Так и передать полковнику?

— Так и передай! — отрезал Абдылхафид. Вчерашняя беседа с генералом Ришелье придала ему решимости.

Смущённый непонятно откуда взявшейся самоуверенностью Абдылхафида, Бен Махмуд не знал, что сказать. Он снова достал из кармашка сложенный вчетверо платок и стал тщательно протирать и без того чистые стёкла очков.

Доктор Решид проснулся весь мокрый от пота и никак не мог понять, где он и что с ним. Сел на походной койке, зажмурился, чтобы успокоить острую резь в глазах. Было душно и темно. Протянутая рука наткнулась на шершавый полог брезента. Тогда Решид всё вспомнил и ощупью выбрался из палатки. Часовой у входа пристукнул каблуками, отдавая честь.

Наспех сооружённый полевой госпиталь разместился в большой пещере. Доктор не стал терять времени на её осмотр и сразу же направился в соседнюю палатку. У входа, за маленьким складным столиком, протирала инструменты худенькая смуглая девушка в белом халате и косынке. При виде доктора она смущённо поднялась, пряча руки, будто её застали врасплох. Доктор тихо спросил:

— Ну, как? Проснулся?

Девушка отрицательно качнула головой.

Посреди палатки на широком, наспех сколоченном топчане лежал полковник Халед. Грудь его поднималась медленно и тяжело, словно он набирался сил для каждого нового вдоха. Под глазами набрякли мешки, сквозь густой загар проступала мертвенная бледность, но густые брови хмурились — казалось, и во сне полковник грозит кому-то.

Доктор осторожно приподнял безжизненную руку раненого, сосчитал пульс. Девушка внимательно следила за его движениями. Взглянув на часы, он сказал:

— Пусть поспит, минут через сорок-пятьдесят сделаем укол. — И направился к выходу, тяжело переставляя ноги.

После трудного пути по горам и ущельям на муле, длившегося целую ночь, доктор сразу же вступил в отчаянную борьбу со смертью. Он застал полковника в очень тяжёлом состоянии, почти безнадёжном. Но не для того ступил Решид на опасную тропу, которая могла привести его к пропасти, чтобы дать Халеду умереть. Не только ему был дорог этот человек, друг юности — жизнь его нужна народу Алжира. Решид забыл обо всём на свете, им владело одно-единственное желание — вырвать Халеда из лап смерти. Внешне Решид был спокоен, собран, действовал почти автоматически, но в действительности никогда, за всю свою практику, не испытывал такого тревожного напряжения.

Операция длилась полтора часа, но когда она закончилась, Решид не оставил раненого. Бесконечно долго сидел он у его постели и только убедившись, что пульс выровнялся, позволил себе прилечь на час…

Решид осмотрелся. Всюду были камни; они громоздились молчаливо и угрюмо. Лишь с южной стороны через широкую щель проникали в пещеру весёлые солнечные лучи.

Доктор пошёл к этим лучикам осторожно, будто боялся оступиться. С каждым шагом становилось всё светлее, пока наконец не ударило ему прямо в глаза слепящее солнце Сахары. Он невольно заслонился рукой; доктор остановился, глубоко и жадно вдыхая в себя свежий воздух, словно вырвался на волю из душной тюрьмы. Несмотря на яркое солнце, жара не ощущалась, — вокруг всё зеленело, деревья в изумрудно весеннем уборе разбегались в разные стороны по холмам и пригоркам, тянулись до самой горной гряды. Только ровная площадка у входа в пещеру, похожая на ток для обмолота зерна, была совершенно голой.

Решид бывал на знаменитых морских курортах, ему нравилась их пышная красота, а вот такой первозданной прелести он не встречал нигде. Последнее время ему вообще казалось, что во всём Алжире не осталось уголка, куда не попали бы бомба или снаряд, что чёрная печать войны и разрушении легла не только на людские поселения, но и на саму природу. Ему представлялись сожжённые уродливые леса да ущелья, превращённые бомбардировщиками в каменный хаос. Сейчас его взгляд не замечал никаких разрушений, всё дышало покоем. «Эх, если бы всюду была такая тишь», — подумал доктор.

На краю площадки расположилась группа бойцов. Решид направился к ним. Его встретили дружескими приветствиями. Низенький, крепко сбитый муджахид оглянулся на товарищей, как бы спрашивая у них разрешения, и обратился к доктору:

— Са'аб доктор, скажите, как полковник?

Решид улыбнулся, ему нравились эти ребята, так обеспокоенные судьбой своего командира.

— Человеку, имеющему столько друзей, одна-две пули ничего не могут сделать!

Бойцы оживились. Послышались возгласы:

— Мархаба, са'аб доктор!