Клыч Кулиев - Непокорный алжирец [книга 1]

— Вандалы! — Он обернулся. — Что же вы стоите, люди! Спасайте книги!

— Дверь заперта… — неуверенно сказал кто-то.

Майор яростно ударил ногой в массивную дверь.

— Сторожа ищите! Где сторож с ключами?

— Здесь я, сынок! — Сквозь толпу протиснулся перепуганный старик с огромным ключом в руке. — Вот ключ, сынок… Возьми сам, а то меня руки не слушаются…

Лакдар распахнул дверь и шагнул в гудящее пламя. Вслед за ним устремились десятки людей.

Снаружи громыхнул четвёртый взрыв.

По городу опять поползли слухи: «Генерал Ришелье ранен!», «Партизаны заняли Орлеан!», «Из Парижа посланы десантные войска!», «Касбу будут обстреливать из тяжёлых орудий!».. Из всего этого верно было одно: генерал Ришелье был действительно тяжело ранен. Его доставили в город вертолетом. Пуля задела сердечную сумку, требовалось срочное вмешательство очень опытного хирурга. Таких в городе было двое — доктор Решид и хирург военного гарнизона Мишель. Решид сидел в тюрьме, а Мишель лежал с высокой температурой.

Узнав о состоянии генерала, Мишель всё же нашёл в себе силы подняться. Осмотрев раненого, который хотя и был очень глох, но находился в сознании, Мишель заявил, что операцию откладывать нельзя ни в коем случае, однако он сам, к сожалению, из-за собственного нездоровья сделать её не может и советует довериться Решиду.

Ришелье категорически запротестовал. Довериться этому пособнику бунтовщиков? Ни за что!

— Если мне суждено умереть, то хоть на твоих руках.

Мишель любил доктора Решида, восхищался его способностями. Бросить в тюрьму такого человека! В этой заварухе недолго и пропасть без вести. Ему хотелось помочь коллеге, вызволить из этого ада! Более подходящий момент трудно было представить, и Мишель решительно сказал генералу:

— Если хотите жить, генерал, послушайте моего совета. Ждать нет времени!

А жить генералу Ришелье хотелось. Если бы он был уверен, что доктор Решид спасёт его!.. Но как довериться человеку, который тебя ненавидит? Однако выхода не было. Он чувствовал себя всё хуже, всё больше слабел. Еле шевеля губами, Ришелье произнёс:

— Поступайте, как находите нужным.

Лёжа на жёстком тюремном топчане, Решид предавался горестным мыслям. Сегодня на утренней прогулке один незнакомый алжирец шепнул, улучив момент: «Ваш учитель умер». Для подробных расспросов не было времени, но ясно было и так: речь идёт о Бенджамене. Этого следовало ожидать — здоровому человеку трудно выдержать все издевательства и изощрённые пытки, что уж толковать о Бенджамене с его плохо залеченным туберкулёзом. Бедный учитель! Но откуда незнакомому арабу известно, что Бенджамен был учителем Решида? Нет ли здесь какой-либо ловушки?

Тяжкие раздумья Решида прервал майор Жубер. Приказав солдату снять с доктора наручники, комендант сухо сказал:

— Вот ваша одежда. Переодевайтесь. Поговорим по дороге.

Решид с невольным вздохом облегчения помассировал ноющие запястья. О чём предстоит разговор? Куда его собираются везти?

— Поторапливайтесь! — бросил Жубер, выходя из камеры.

Покачиваясь на мягком сиденье машины, доктор ожидал обещанного разговора. Но комендант сидел, не разжимая губ. И только уже шагая по бетонированной дорожке к зданию гарнизонной больницы, сказал, не глядя на доктора:

— Тот, кто втоптал вас в землю, может и поднять с земли, учтите это. И не вздумайте упрямиться!

Доктор понял, что понадобился какой-то важной особе и всё-таки не предполагал, что, прикрыв тяжёлые пеки, задыхаясь, его ждёт генерал.

Доктор Мишель тепло встретил Решида, он обнял его и поцеловал, затем отвёл в сторону и тихо, чтобы не услышали присутствующие, сказал:

— Это я настоял, чтобы тебя привезли. И прошу: не проявляй, пожалуйста, характера. Мир не улучшится, избавившись от одного головореза. Сделай всё, что в твоих силах. Пусть живёт.

Решид непонимающе смотрел на пожелтевшее, осунувшееся лицо коллеги. О каком головорезе он говорит? Он всё ещё не понимал, кто его пациент.

Мишель растолковал, в чём дело, и повторил ещё раз:

— Сделай всё. Понимаю твоё состояние и всё же, прошу, не отказывайся, внемли голосу рассудка. Будь выше этих людей с каменными сердцами.

Доктор Решид задумался, не зная, что ответить… Сжалиться и попытаться спасти от смерти палача, загубившего тысячи жизней? А что скажут люди, испытавшие на себе все беды, которые принёс им этот человек? Ну, скажем, он добьётся своего — поставит генерала на ноги. Разве не проклянут его тогда земляки-алжирцы? А может, это смягчит генерала? Наивно!..

— Мы врачи! — горячо убеждал Решида Мишель. — Наша обязанность лечить больного — будь то генерал Ришелье или полковник Халед.

Совсем недавно Решид сказал те же слова генералу. Но сравнить Ришелье с Халедом! Нет, это уж слишком.

Мишель распорядился отвезти генерала в операционную и, с жалостью глядя на обросшее измученное лицо Решида, умоляюще произнёс:

— Не подвергай себя опасности. От них можно ожидать всего. И потом, обо мне подумай. Я попросил вызвать тебя, и если за-за твоего упорства случится беда, виноват буду я. Ну, а если… — Мишель помолчал, — если операция закончится неудачно, не опасайся. Я сам буду ассистировать.

Опасаться? Нет, доктор Решид был далёк от таких мыслей. Наоборот, он скорее опасался удачного исхода. Конечно, скальпель в руке врача, случайное неосторожное движение… Но у какого врача поднимется на это рука! Что же делать?

Мишель набросил коллеге на плечи халат и повёл в операционную. Посреди комнаты, накрытый простынёй, лежал генерал. Он задыхался, лицо приняло землисто-синеватый оттенок, предвещавший близкий конец. Видно, генерал почувствовал, что доктор пришёл: повернул голову и открыл тускнеющие глаза, в них были страдание и мольба. И в глазах Решида что-то ответно дрогнуло.

У широкого окна операционной стоял Шарль и с застывшей гримасой отчаяния смотрел на бессильное тело Фернана. Увидев Решида, он беззвучно пошевелил губами и вдруг шагнул к нему, нервно вытаскивая из кармана чековую книжку.

— Говорите, сколько? — хрипло спросил он. — Триста тысяч франков достаточно?

Решида взорвало, но он сдержался и ответил спокойно:

— Вы не слишком щедры, мсье.

Шарль не понял иронии. Торопливо черкнув пером, он протянул доктору чек.

— Пятьсот тысяч! Полмиллиона. На предъявителя, в любой банк.

Решид взял чек, спокойно и деловито разорвал его пополам, сложил вдвое и разорвал ещё раз. Проследил взглядом, как падают клочки, и повернулся к Шарлю.