Юрий Вяземский - Великий Любовник. Юность Понтия Пилата. Трудный вторник. Роман-свасория

Раб бросился выполнять приказание, а мы сошли с башни и стали прогуливаться по боковой аллее.

И Феликс, сообщив мне о том, что его жена, Руфина, сейчас сопровождает Ливию в ее поездке к храму Фортуны Перворожденной — дело происходило задолго до Дня Фортуны, но Ливия, чтившая эту богиню, решила загодя посетить ее знаменитый пренестинский храм, — сообщив мне об этом, Феликс принялся расхваливать свою супругу: замечательная хозяйка, стихотворные занятия супруга оберегает от назойливых посетителей, мужа своего понимает с полуслова, в важных вопросах никогда ему не перечит, размолвок почти никогда не бывает и так далее. Чем дольше и радостнее он превозносил жену, тем сильнее во мне утверждалось сомнение в том, что Феликс с Руфиной действительно счастлив.

Он, видимо, почувствовал мое нарождающееся недоверие, потому как еще радостнее завершил свой панегирик:

«Эта замечательная женщина так добра ко мне и так со мной терпелива, что однажды, узнав о моих забавах с одной из служанок, — это было давно, сейчас я этим совсем перестал заниматься, — узнав о моих похождениях, она сделала вид, что ничего не заметила и не замечает. Тем самым она пощадила и мои, и свои чувства… Ты представляешь, Тутик, как мне с ней повезло?!»

«Конечно же, представляю. Ты сам себя назвал Феликсом», — ответил я.

Мой друг посмотрел на меня с благодарностью.

Нам сообщили, что скатерть переменили и можно продолжать завтрак.

Но Феликс повел меня к себе в кабинет и там объявил, что прочтет мне поэму, которую еще никому не читал и даже от Руфины скрывает. «Странствие Венеры» — такое у нее название. Усадил меня в кресло, сам сел за стол и стал читать о том, как изначально и параллельно, совместно и неслиянно, неоформленно и безввдно пребывали четыре женских первоначала: Турба, Гея, Морс и Вита Венера… Я тебе об этом когда-то рассказывал. Я эту поэму в прозе пересказал (см. Бедный поугай, Приложение I )… Но прежде, чем начать читать, Феликс предупредил: «Помнишь? В юности мы с тобой много рассуждали о разных типах любви, о разных ликах Венеры, о различных ее сыновьях-амурах: Фатуме, Фанете, Приапе, Протее, Фаэтоне, Гимене… Вот я и решил эти наши беседы положить на стихи…»

Он прочел мне всю первую книгу, «Первую станцию». И дал мне с собой для прочтения еще четыре «станции»-рукописи, заставив меня поклясться — не богами, нашей с ним дружбой, — что ни одна живая душа этих книг не увидит. Шестого, Гимена, о котором упомянул, он мне не дал. А когда я полюбопытствовал: Феликс о нем запамятовал или эта «станция» еще не описана, — Феликс ответил: «Написана. Но вся еще на дощечках. Я еще не успел набело переписать».

…Я уходил от Феликса, унося книги его новой поэмы. И думал о том, как сильно он изменился. «На какой он теперь станции? — размышлял я. — Какой Венере теперь служит? Какой новый амур в него вселился и им управляет?»

Тогда, в июне, я еще не слышал от него ни о Венере Оффен-де, ни об амуре Ульторе. Но предчувствовал и боялся.

Третий этап

Эдий Вардий продолжал рассказывать:

XVIII. — В начале июля Феликс исчез из Рима. Вместе с ним исчезла Юлия Младшая, половина ее слуг и некоторые из друзей Феликса: Кар, Секст Помпей, Север и Флакк.

Скоро всё объяснилось. Внучка Августа отправилась на летний отдых в Байи.

Ты бывал в Байях?.. Ах да, прости, я забыл, что ты нигде в Италии не был… Байи — это к югу от Рима, между Неаполем и Мизенским мысом. Байи — место прелестное и, пожалуй, самый модный морской курорт: мраморные дворцы с обширными портиками, глядящими в голубые воды залива; рощи с блистающей листвой, под сенью которых журчат фонтаны и живут бронзовые и мраморные боги; озера, усыпанные разноцветными лодками, днем и ночью оглашаемые музыкой и пением; розы повсюду — в садах, на лугах, лепестки на воде и в бокалах вина; байские багрянки и лукринские устрицы — нет на свете ничего вкуснее, когда они только что выловлены!

Но:

— так у Тибулла.

А вот у Проперция:

…Место и вправду развратное.

Так зачем туда отправили Юлию, которую в Риме ограничивали и охраняли? — Ливия так решила. Ссылаясь на врачей, она стала убеждать своего мужа, что Юлии необходимы сернистые ванны: они, дескать, лечат от бесплодия; и если Август собирается во второй раз выдать внучку замуж, ее надо заранее к этому готовить, а Байи по всей империи славятся своими целебными минеральными источниками. Цезарь, как мне рассказывали — не важно кто: источник надежный — Август сначала ничего жене не ответил, ушел в кабинет, скоро вернувшись оттуда с «Наукой» Пелигна в руках.

«Послушай, — сказал он и прочел:

А Ливия, мудрейшая из женщин, ему ответила: «Целит, еще как целит. Спроси у Цельса… А с Юлией мы отправим нашего поэта. Пусть он следит за ее поведением. И заодно пусть напишет элегию или оду не о праздном волокитстве и сердечных ранах, а о целебных свойствах горячих ключей».

Август, говорят, усмехнулся и поцеловал Ливию.

Вот Феликса и отправили.

Юлию поселили на вилле, принадлежавшей когда-то Юлию Цезарю. Вилла была просторной и с трех сторон огороженной мощной стеной, — стену возвел не божественный Юлий, а Август, к которому вилла перешла по наследству. Четвертая сторона виллы выходила на залив и, как у Горация, «берег вынесли в море», то есть настлали плиты, насыпали землю, устроили небольшую набережную и купальни. Дышать морским воздухом и прогуливаться можно было, не выходя с территории. Феликса поселили во флигеле, предписав ему ежедневно продолжать занятия со своей ученицей. Он же должен был сопровождать ее на каждое купание в сернистом источнике. Выбрали ближайший источник и не только во время Юлиных купаний, но вообще никого туда не пускали, с июля по сентябрь.

Прогулок по улицам города не совершали. Лишь один раз, с Юлией в закрытом экипаже, в большой компании и в сопровождении многих телохранителей, устроили поездку на Лукринское озеро.

В соседних виллах, по обе стороны от Цезаревой, разместились: справа — Валерий Барбат с Домицией Лепидой, слева — Гней Агенобарб с Луцией Домицией; Ливия уговорила их провести лето в Байях, чтобы «маленькая вдова не грустила» — так она выразилась и так, «маленькой вдовой», часто называла свою внучатую падчерицу.

Сама Ливия лишь раз навестила Юлию, пробыла несколько дней и уехала. Но в Байи по ее поручению наведывались самые разные люди: Фабий Максим с Марцией, Марция без Фабия, но с Руфиной и с Планциной, Антония Старшая с мужем Луцием Агенобарбом, Домиция, сестра Домиции Лепиды, с мужем своим Пассиеном Криспом; несколько раз приезжал и осматривал Юлию новый придворный врач, Цельс Альбинован.