Сергей Юрченко - Скопец, сын Неба

-Поплыли, брат, - дергает его за рукав Андрей, - разобьем башку Ефрему.

-Никуда мы не поплывем!

-Но он сам же напросился! Руки чешутся.

-Вот и почеши их об весло! - обрывает его Петр. - Это дело подсудное. Иди к городскому судье, - говорит он рыбаку, - пусть судья взыщет с Ефрема твой ущерб.

-А за голову?

-И за голову пусть взыщет.

-А ты, значит, ничего не сделаешь? - возмущаются рыбаки.

-А что я могу сделать? Поговорю с Ефремом, с городскими старейшинами. Надо как-то озеро поделить.

-Значить, им и впредь можно разбивать нам головы, а мы - ничего?

-Если я сделаю с Ефремом то же самое, чем я буду лучше него?

-Око за око, - бормочет рыбак.

-Где в Законе сказано про твою голову? - сердится Петр.

-Про голову его, конечно, ничего не сказано, - тут же вступает в разговор Иаир, - но сказано о равном возмещении ущерба. Голова-то пострадала.

-Калекой не стал! А Ефрему я скажу.

-Он послушает! - гудит толпа. - Надо вздуть его как следует.

-Идете к судье. Пусть он тем же веслом и даст Ефрему.

-Судья не станет это делать.

-И я не стану!

-Значит, Капернаум для Вифсаиды - пес паршивый?

-Да вы что? - удивляется Петр. - Войны хотите?

Мнения толпы расходятся. Кто-то готов отступиться, иные требуют возмездия немедленного.

-Может, и не войны, но уважения хотим,- кричат они.

-Скажи, Петр, ты ведь дружен с этим пророком из Назарета? - говорит смотритель синагоги. - Он ведь многознающий и мудрый человек?

-Ну, положим.

-Пусть он нас рассудит.

-Незачем его беспокоить.

-И беспокоить не надо. Вон он на горе сидит. Пойдем и спросим, каково его мнение об этом. А не захочет с нами говорить, уйдем с миром.

“Ты-то уйдешь с миром!” - думает Петр и отвечает:

-Нечего тут спрашивать. Идите к судье.

-Пророк выше судьи. Правда, мужи-братия? Пророк от Бога судит.

-Верно, - соглашается толпа.

Поднимаясь на холм, Петр не предвидит ничего хорошего. Он помнит слова о правой и левой щеке. Такой суд вряд ли понравится его согражданам. Ему совсем не хочется участвовать в этом, но он решает взять на себя инициативу, чтобы не оставлять ее в руках этого упыря - Иаира.

Иисус встречает их холодным вопросительным молчанием. У Петра пропадает всякое желание излагать перед ним эту глупую историю.

-Мир тебе, учитель, - фальшиво приветствует его Иаир. - Рассуди наш спор, если тебя не затруднит.

-Я слушаю.

Иаир начинает пересказ.

-У вас есть закон,- выслушав историю, отвечает Иисус. - Вот и поступайте по закону.

Петру хочется, чтобы на этом все кончилось.

-Но надо ли прощать ближнему своему? – не унимается Иаир.

-Да.

-До семи ли раз прощать?

-До семидесяти семи!

-Значит, оставить нам Ефрема и его артель как есть и не судиться с ними?

-Кто не судиться, тот выше суда.

-Вот как? Слышали, мужи-братья? Не должно нам судиться, но быть выше судей.

“Сейчас начнется”,- думает Петр.

-Скажи, Иаир, - вдруг переходит в наступление сам Иисус, - какую из заповедей по отношению к ближнему исповедуешь ты?

-Возлюби ближнего как самого себя.

-Любишь ли ты самого себя?

Иаир мнется, подозревая подвох.

-Как всякий человек.

-А ближнего своего любишь?

-Как всякий человек. Но кто мне ближний?

-Наверное, ближний твой тот, кто любит тебя?

-Именно так.

-Полагаешь, это хорошо: любить того, кто любит тебя?

-И хорошо, и правильно.

-Какая же заслуга человеку в том, что он любит тех, кто любит его? Так поступают все люди, все неверные, все грешники, все безбожники любят тех, кто любит их. И все звери делают также. Разве волки не любят друг друга? Разве псы не лижут друг другу раны? Разве стервятники не держатся вместе? Если звери делают это, то какая заслуга человеку в том, что он поступает по-звериному?

-В Законе сказано…

-Закон этот исполняют и звери. За что человеку честь больше, чем зверю? Зверем и называйся.

-Я не зверь.

-Хочешь жить по-звериному, но зверем не называться? Да, это по-человечески.

У Иаира начинается дергаться щека.

-Как же надо поступать? - не выдерживает Петр, понимая, что все сказанное в равной мере относится и к нему.

-Попробуй сделать то, чего зверь никогда не сделает. Возлюби ненавидящего тебя, прости обижающего тебя и благослови проклинающего тебя. Слышишь, Иаир? Я знаю, что ты ненавидишь меня и ругаешь меня. Вот, говорю тебе при всех: я прощаю тебе твою ненависть и благословляю тебя за хулу на меня.

Петр забывает, что хотел скорее прекратить этот разговор. Он был заодно с Иисусом. Но Иисус не заодно с ним. Он - против всех.

-Так невозможно жить! - заявляет Петр. - И подставлять щеку, и отдавать последнее, и прощать всех.

-Я ведь живу.

-Ты - другое дело. Тебе легко говорить…

-Так мне легко? - гневно взрывается Иисус. - Если мне легко, то почему тебе - нет. Если мне легко, тогда присоединяйся ко мне. Что же ты медлишь? Встань рядом со мною и пусть тебе станет так же легко, как и мне. Или ты сейчас скажешь мне, что не ищешь легких путей, но выбираешь для себя самую тяжелую дорогу в жизни? Посмей сказать мне это. Посмей сказать, что ты ищешь не того, что получше, а того, что похуже! Что желаешь себе нужды и позора, унижений и голода! Нет? Не желаешь? Тогда становись рядом со мною, чтобы тебе тоже стало легко в жизни. Присоединяйся, друг! Ты готов ради этого бросить свою ношу?

Петр начинает обиженно сопеть. Все же он не Иаир, он не враг Иисусу, чтобы тот публично его унижал. Так друзья не поступают. Но Иисус, словно угадав его мысли, вдруг улыбается и мирно обращается к нему:

-А теперь Петр, посмотри на себя и на меня. Чем моя жизнь легче твоей? Никогда не говори другому: тебе легко на твоем месте, - и никогда не спрашивай другого, что он сделал бы на твоем месте. Всей своей жизнью ты привел себя к этому месту. Я же прожил свою жизнь именно так, как я ее прожил, а не иначе, чтобы быть на своем и только своем месте.

Петр виновато молчит.

-Я расскажу вам одну притчу. У одного богача было обширное хозяйство и большой дом с женой и детьми. А неподалеку жил бедняг в лачуге. У него не было ни хозяйства, ни семьи. Как-то встретились они и стали говорить. Богач сказал: легко тебе жить без забот. А мне нужно усмотреть за всем в обширном хозяйстве, и дом большой содержать, и о жене заботиться, и детей растить. Бедняк же отвечал: легко тебе живется в достатке и внимании. Дома тебя ждет обед, жена твоя положит тебя в постель и дети твои поддержат тебя. У меня на обед кусок хлеба и воды подать некому. Услышал их разговор Бог и поменял их местами. Бедняк стал жить в доме богача, а богач - в лачуге бедняка. Но скоро богач стал жаловаться на свою бедность, а бедняк - на свое богатство. Скажи, Петр, кто из них прав?

-Думаю, бедняк все же более прав.

-Нет там правых! Оба они - лицемеры. Ты думаешь, в мире есть правые и неправые? Говорю тебе, здесь нет правых. Виноваты все! Не говори: я - хороший человек. Человек - это уже плохо. Если бы состоялся Страшный Суд, то в преисподней оказались бы все до одного. Разве праведник не брат грешнику? Разве у иудея два глаза, а у римлянина - один? Разве суть зверя не та же, что и суть человека? Если я это вижу, то должен видеть и тот, в чьей власти такой суд. Но суд этот уже состоялся. Не думайте, что он отложен до времени. Радуйся, Петр, ты уже в преисподней.