Сергей Юрченко - Скопец, сын Неба

Толпа одобрительно шумит. Шоу должно продолжаться.

-Иди домой и жене своей указывай, что делать. Пусть она показывает тебе чудеса, - грубо говорит Андрей. - Проваливай отсюда!

Забыв, что сам стал инициатором этого сборища, а, быть может, именно поэтому, Иоанн смотрит на глупых селян грозным судейским взглядом своего отца. Два барчука, как архангелы, встают справа и слева пред сыном Неба, изнемогающим от натиска мертвецов земли. Один из этих смердов показывает им свою искалеченную длань и замогильным голосом просит:

-Пусть Мессия вылечит меня.

-Что ты суешь мне в лицо свою грязную лапу? - сердито говорит Иаков. - Ты бы ее хоть помыл прежде!

Толпа, лишенная развлечения, не торопится уйти. Могучие рыбаки встают перед ними и, раздвинув руки, медленно теснят к дверям, словно выметая мусор из дома.

-Расходитесь, мужи, - добродушно говорит им Петр уже в темнеющем дворе.

-Сказано вам, ничего не будет, - добавляет Андрей. - Эй, молодежь, слезайте с крыши, не-то уши надеру.

Подростки сыплются с кровли, как перезрелые яблоки, один за другим, и с хохотом разбегаются. Толпа покидает двор несолоно хлебавши, а точнее - и солоно не хлебавши, с пустыми желудками вместо сердец. В жилище садовника остаются только ученики. Иисус обводит их суровым взглядом.

-Запрещаю вам говорить, что я - Мессия! Запрещаю вам вообще рассказывать обо мне!

-И селянам, и горожанам? - спрашивает Иоанн.

-Всем!

Юноша делает знак рыбакам и Матфею. Они выходят из дому. По опустевшему двору бродит призраком Захария. Не обращая на него внимания, ученики начинают обсуждать приказ учителя. Почему Иисус избегает публичности? Матфей высказывает свою догадку: учитель бережет силы до Иерусалима, где он поведет философский спор с Синедрионом и убедит ученых мужей Израиля в своей правоте, как убедил его самого. Нет, возражает Иоанн, в Храме Мессия явит великое чудо и получит свою славу с небес. Петр полагает, что на Пасху Пастырь поднимет народ и установит Царство Небесное в Палестине. В конце концов, они уговаривают мытаря, который до сих пор ничем не прогневал Иисуса, обратиться за разъяснениями прямо к нему. Совсем не желая стать тем козлом отпущения, на которого возлагают грехи всего народа, Матфей все же отправляется в дом. Он находит Иисуса на прежнем месте с Иудой и Симоном кананитом.

-Учитель, - неуверенно обращается он, - позволь задать тебе вопрос, который интересует всех нас?

-Спрашивай.

-Зачем мы идем в Иерусалим? Мы понимаем, что должно произойти что-то важное там. Это мы и хотели бы узнать. Но, возможно, - тут же догадывается он, - мы еще не созрели для этой истины?

-Не созрели Матфей.

-Что ж, - он мнется, собираясь уйти.

-В Иерусалиме, - произносит ему уже в след Иисус, - сын человеческий победит мир и освободится. Я много вам говорил, не притчами говорил, как другим, но прямо. Если ты меня слушал, то должен понять.

Матфей возвращается во двор и пересказывает все слово в слово.

-Кто это - сын человеческий? - вопрошает Иаков.

-Вероятно, учитель говорил о себе, - поясняет Матфей.

Это не нравится Иоанну.

-Он называет себя сыном Неба.

-Тогда он подразумевал любого из людей.

Теперь это не нравится Петру.

-Как обыкновенный человек может победить мир?

Они начинают вспоминать обрывки высказываний Иисуса, которые сохранились в их памяти, каждый - свои, и сшивать эти лоскуты в пестрое рубище, которое станет их Евангелием. На глубокомысленные дыры они накладывают невежественные заплаты, а страстную, кровавую правду учителя заплетают в узоры пустословия. Они пишут книгу, которая будет поражать своими диссонансами, представляя то великого мыслителя, то жалкого шарлатана. Впоследствии они щедро посолят свое Евангелие чудесами - этой античной приправой всей духовной пищи окружающего их мира. История без чудес была бы для этого мира, населенного сотнями богов и их потомков - царей, слишком пресной.

Ближе всех к истине оказывается Матфей. Он помнит, хоть и смутно, свой разговор с Иудой, в его памяти осталось то похмельное утро перед уходом из таможни, когда Иисус говорил ему о сути личного и родового самоубийства. Мытарь начинает прозревать.

-Кажется, я знаю: учитель говорил о смерти.

-Мы все знаем, что учитель любит говорить о смерти, - возражает Иоанн. - Ну и что?

Матфей боится высказать свою ужасную догадку. Все ждут от него продолжения и вопросительно смотрят на умного мытаря. Он решается.

-В Иерусалиме учитель умрет.

-Что? Как умрет? Что ты говоришь? - разом приходят в негодование остальные.

-Смерть - это победа, - бормочет он.

-Над кем?

У него не хватает мужества произнести имя, которое пришло ему на ум. И он совершает обычную теологическую подмену, основанную на примитивном человеческом отделении добра от зла, белого от черного, правого от левого.

-Над дьяволом!

Спустя многие десятилетия, живя в Эфесе, на родине Гераклита, Иоанн будет писать свое Евангелие и тогда использует Логос, о котором говорил этот философ, как Слово Божье. Но ни ему, ни всем христианским богословам не придется по вкусу доктрина этого самоубийцы - безбожника о единстве противоположностей, о диалектической сути того самого Логоса - Языка, тождественного миру, в котором Бог и дьявол - две стороны одной медали и невозможны друг без друга. Обокрав гностицизм, Церковь его истребит. А пока Иоанну не нравятся даже эти слова мытаря.

-Ты безумствуешь, Матфей! - чуть ли не выкрикивает юноша. - Мессия не может умереть! Он пришел в мир победить дьявола, но не погибнуть! Вспомни, учитель уже боролся с ним в пустыне и победил его.

Под осуждающими взглядами своих товарищей Матфей уже сожалеет о собственных словах. Ведь они ему самому не нравятся.

-Разве я этого хочу? - оправдывается он. - Я желаю Иисусу долгой жизни.

Петр задумывается. Он уже имел возможность убедиться в проницательности умного мытаря.

-Ты думаешь, своей смертью Иисус победит дьявола? - спрашивает он.

Матфей чувствует в этом вопросе поддержку себе и объясняет:

-Я просто вспоминаю его слова.

-Нам он тоже говорил на холме у озера о том, как победить мир. Нужно отдать все до последней полушки.

-Вот видишь! - удовлетворенно произносит Матфей. - Я пытаюсь понять. Помните, учитель говорил: должно вам родиться вновь для Духа Святого. Поэтому он не дает нам простого, готового ответа. Мы должны придти к нему собственным умом. Друзья! Мы сами должны родиться свыше. Конечно же! Как я до сих пор этого не понял! - Матфей хлопает себя по лбу. - Греческий мудрец Сократ называл такой метод майевтикой, родовспоможением. Иисус помогает нам родиться для Духа Святого и понять его поступки.

В это время во двор выходит Иуда и подходит к неприкаянному Захарии, который не смеет войти в свой дом.