Наталья Павлищева - Даниил Галицкий. Первый русский король

В следующий раз к обсуждению этого вопроса вернулись после возвращения из Орды Плано Карпини. А до того времени Кирилл успел уехать в далекую Никею к патриарху Греческой церкви для поставления митрополитом. Это сильно смахивало на двойную игру, потому что Никея еще унии с Римом не подписала, и отправлять Кирилла туда, обещая подчинение папе, было весьма странно. А если добавить Батыя, то игра получалась тройной.

Вообще-то Кирилл настоял уже сам, он хотел иметь право называться митрополитом и на этих правах попытаться объединить остальную Русь.

– Даниил, не рушь своими руками единственное, что объединяет русские земли, – веру. Мы и так отрезанным ломтем в стороне сидим, веру свою на латинянство променяешь, вовсе чужим для остальных станешь!

– А где оно, единство твое? Киев сам по себе, Владимир тоже, Новгород со Псковом и вовсе в стороне. И все под татарами. Я хочу, чтобы Галичина выжила, выжила, понимаешь?!

– Но не любой же ценой, князь!

– Да ведь не к поганым перехожу, не в магометанство! Своя же христианская вера! К чему делиться – латинянство, греческая!..

– Если делиться ни к чему, так чего бы им в нашу не перейти? Данила, им земли твои под себя взять надо, понимаешь? Вдумайся в то, что папа твердит, он же владениями твоими распоряжаться желает! Папа коронами распоряжается, он волен короновать или нет. Ты за Галич столько лет бьешься, потому как отчинными эти земли считаешь, а папа вдруг иначе сочтет?

– Не будет этого! Я что, дурень, такие уговоры подписывать? Только у меня другая сейчас забота, – Даниил показал рукой на восток, – вон там Батый со своим войском, а вон там рыцари, готовые по повелению папы на мои земли двинуться. Думаешь, хан станет меня защищать? А я должен сделать так, чтобы рыцари не двинулись! И могу я их удержать только папской волей, а от того, что просфоры будут не заквашены для службы или еще что такое, нас не убудет.

Глаза у Кирилла стали грустными:

– Думаешь, папа станет тебя от Батыя защищать?

– Попрошу – и пришлет рыцарей.

– Они уже приходили, совсем недавно вместе с Ростиславом под Ярослав. Ты побил, теперь обратно звать станешь?

Вопрос был не в бровь, а в глаз, как звать тех, кого только что сам же побил. Даниил вздыхал:

– Не знаю я, как быть, не знаю… Одно понимаю, что не дело церкви делиться, когда на нас такая напасть.

– В этом ты прав, да ведь только они не объединения желают, а нашего подчинения, понимаешь? А знаешь, Данила, почему Римская церковь правила ныне диктует? Потому что наша Греческая слаба и разрозненна. Будь Русь единой, папе бы в голову не пришло русским князьям свою веру и короны предлагать. Вот где беда, а не в папских буллах. Этим ты, князь, обеспокоен быть должен.

– Моя ли вина, что русские княжества все врозь? – буркнул Даниил.

– А как ты мыслишь, если бы русские князья в сговоре против Батыя даже сейчас вдруг оказались, рискнул бы он на тебя идти, зная, что в спину удар от других получит? Или пошел бы на Переяславль, понимая, что от Галича и Киева сзади выступят?

– Нет.

– Вот где единство крепить надо! А у него одна основа – вера наша. Разобьете эту, другой не будет. Вот тогда Русь по клочкам растащат, Даниил.

Пока говорил Кирилл, все казалось таким ясным и простым, но стоило услышать другие речи, как снова запутывалось. Даниил знал одно: сейчас он хочет не допустить врагов на свои земли. После того как все же получил Галич, не желает никому его отдавать! И ради этого готов договариваться не только с папой Иннокентием. Поняв это, Кирилл вздыхал. Но пока он никто, всего лишь митрополит-самозванец. В Никее уже выбрали патриарха, нужно ехать рукополагаться, тем паче никого другого на это место не заметно, уж больно трудное.

Снова князь говорил своим соратникам об опасности, советовался, как дружбу крепить с соседями, но соседей имел в виду только западных, все тех же угров, ляхов, литовцев. Сколько ни твердил ему Кирилл, что Русь, она на востоке и северо-востоке, Даниила тянуло в обратную сторону.

– Какую дружбу, Данила, если они носы воротят?!

– Не все. Надо выбрать тех, кто способен разумно договариваться.

– А ну как хан про то прознает? – Это Андрей-дворский, видел, что в Сарае творится, понимал, что по головке не погладят.

– А мы не военные союзы крепить станем, а вроде как родственные.

– Не спасло нас родство-то, когда беда пришла.

– Беда схлынула до поры, надо пока другие союзы крепить. Дети мои выросли, стану им невест да женихов далеко от дома искать, и в ляхах, и в уграх, и во Владимирской Руси. Лучше со своими христианами договариваться, чем с Ордой. Мыслю, с Галича новая Русь начнется.

– С Холма?

– Холм – то мой любимый город, а столица Галич все ж родовое гнездо.

Позже они долго сидели с Васильком и митрополитом Кириллом на широком крыльце, щурясь на закатное весеннее солнце, и беседовали… на латыни, чтоб никто не подслушал ненужный. Василько злился: в своем доме каждого куста пугаться!

Даниил махнул рукой:

– Не это сейчас самое страшное. Я ныне все чаще вспоминаю киевского князя Ярослава Владимировича. Не зря он всех дочерей на сторону выдал, а сыновей на стороне женил. Так и мне надобно.

– Бела вон отворотил, даже говорить не стал.

Понимал Василько, что обидные слова говорил, но лучше обидная правда, чем льстивая ложь.

– Это он тогда воротил, а ныне мы с ним в одной силе, к тому же знает уже, как я был прав. Не захотели нам помочь, на себе испытали татарскую злую силу.

– Данила, думаешь, если б помогли, то не прошел бы Батый?

Князь долго молчал, прежде чем ответить со вздохом:

– Прошел бы. Пока силен. Но будет время, и он ослабнет! Вот тогда и станем бить! А к этому времени нужно вместе быть, вместе силу крепить, чтоб не оказаться все же поодиночке! К тому же Бела напоминание прислал, что я за Льва Констанцию сватал.

– Да ну?!

– Да. Мол, не забыл ли я, не передумал ли? – Даниил рассмеялся: – Видишь, как зауважали, когда поняли, что меня Батый на воротах вешать не собирается? Выходит, дружба с татарским ханом пользу принесла. Бела так Батыя боится, что готов со мной породниться, только узнав, что хан от меня подарки принял. Надо женить Льва-то, пока не передумали.

– Поедешь? – чуть усомнился Василько. – А ну как Батый проведает? В следующий раз живьем из Сарая не выпустит.

– Следующего раза не будет! Больше я туда не ездок! Он меня видел, я его, чего же по гостям разъезжать? И к Беле тоже не поеду. Иначе мыслю. – Князь повернулся к митрополиту: – Думаю, владыка, тебе в Никею ехать на митрополию поставляться надо через угров. Может, замолвишь слово обо Льве у Белы?

Митрополит кивнул:

– Отчего же не замолвить? Только каким обрядом венчать сына будешь?