Наталья Павлищева - Нефертити и фараон. Красавица и чудовище

Нефертити послушно вложила пальцы в его руку, отметив силу и ласку мужской ладони одновременно. Стало ясно, что эта рука никогда ее не отпустит. Сердце билось так, что стук, казалось, слышен на весь тронный зал. Она знала, о какой уточке идет речь.

Действительно, Семнехкаре показал ей те самые желтые комочки, спешащие за матерью. Царица тихо рассмеялась, кивнув на поцарапанного охотника:

– Твоя работа?

Семнехкаре чуть смутился, словно она застала его за порчей рисунка, опустил голову.

– Знаешь, я в детстве тоже мечтала выколоть ему глаза, чтобы не смог попасть!

Теперь рассмеялись уже оба, и стало так хорошо и покойно, как было когда-то рядом с Эхнатоном.

Ближайший светильник довольно далеко и почти не освещал уточку и охотника, но оба знали, что они там. Нефертити даже не поняла, как получилось, что Семнехкаре притянул ее к себе, она запрокинула голову, и большая синяя корона упала, освободив волосы. Роскошная грива почти укутала всю спину женщины. Царевич обомлел:

– У тебя такие волосы…

– А ты думал, я лысая? – улыбнулась Нефертити.

Дальше происходило то, что было категорически невозможно, он зарылся лицом в эти вкусно пахнущие волосы, потом нашел ее пухлые, истосковавшиеся по поцелуям губы, потом его губы скользнули ниже на красивую шею, потом еще ниже… От губ не отставали и руки…

Снова видеть чьи-то влюбленные глаза, слышать взволнованный голос, понимать, что это из-за тебя, понимать, что тебе не просто поклоняются как царице и красивой женщине, а любят и желают… После больше чем года откровенного пренебрежения мужа Нефертити снова накрыла волна любви и обожания. Это всколыхнуло такие чувства, которых она сначала попросту испугалась.

Даже если бы Семнехкаре был некрасив или глуп, он разбудил Нефертити. Но царевич красив и умен. Умен не умом государственного мужа или философа, а скорее просто умом хорошо воспитанного мальчика. У него не было придворного лоска, который мог оттолкнуть Нефертити, не было откровенного желания власти, зато было восхищение жизнью и ею самой – именно то, чего царицу лишил супруг.

Сказалась ли тоска по прошлому или тоска одиночества, но Нефертити влюбилась! Она понимала все: что в Ахетатоне ее ждет муж (или не ждет?), что Семнехкаре предназначен для дочери, что он моложе… Понимала и ничего не могла с собой поделать. Даже если суждено всего день быть счастливой, этот день принадлежал ей! Как и прекрасный молодой человек. А она ему. И наплевать на все: на царское достоинство, на предательство мужа, на будущую обиду дочери, в которой Неф не сомневалась, она хотела хоть на миг снова быть счастливой и была такой!

Женщина в Нефертити победила все остальные ее ипостаси – царицу, супругу, мать, образец для подражания. В объятиях Семнехкаре она стала богиней, причем богиней любви. И где-то там, у подножия вершины, на которую богиню вознесла любовь, копошились Кийе с ее потугами стать Главной царицей, муж, который предпочел ей другую, все человеческие пороки – зависть, злоба, ненависть… Нефертити снова была свободной, и снова благодаря любви.

Эхнатон всегда твердил, что миром правит любовь. Нефертити всегда с ним соглашалась. И теперь ей было жаль супруга, променявшего такое прекрасное чувство на обыкновенную страсть, а самой себе женщина даже… слегка позавидовала!

То-Мери если и не видела, то все слышала, а потому зорко охраняла влюбленную парочку, пока те не насладились друг дружкой.

Немного придя в себя, Нефертити ужаснулась: как теперь появиться перед той же служанкой?! Где-то в стороне валялась знаменитая синяя корона, калазирис внизу порван, волосы растрепаны… Смущенный Семнехкаре пытался ей помочь, но потом притянул ее к себе снова:

– Я знаю другой выход, пойдем, проведу, никто не заметит.

Она усмехнулась:

– Ты забыл, что я родилась и выросла в этом дворце? Я не хуже тебя знаю все выходы.

– Нет, не знаешь!

– Знаю!

– Его сделали после твоего отъезда в Ахетатон. – Семнехкаре властно притянул ее к себе, заглянул в глаза, казавшиеся при тусклом свете алебастрового светильника совсем темными. – И не смей со мной спорить!

И Нефертити с восторгом подчинилась. Она чувствовала, что эти руки не дадут увильнуть, сбежать, но в то же время не обидят, не оскорбят. Сердце царевича билось гулко, прижатая к его груди царица невольно слышала эти толчки, и от этого все сильнее кружилась голова. Видно, и у него тоже…

Семнехкаре действительно провел ее новым переходом почти до самых дверей комнаты, но выходить в коридор не стал, остался в темноте, чтобы не скомпрометировать царицу. И все же на прощание снова приник к ее губам.

– Завтра, как стемнеет, там же…

– Ну уж нет! – возмутилась Нефертити. – Не хватает заниматься любовью на полу тронного зала!

– Ты… – его голос дрогнул, – не хочешь?

Она с трудом сдержала смех, зашептала на ухо:

– Хочу! Ты знаешь, где была комната Бакетамон? Третья, если считать от левого входа. Там все осталось по-прежнему и есть ложе. Там…

– Да!

– Иди, – махнула она рукой. – Иди, иначе мы не расстанемся до утра.

– Я согласен до утра.

– Иди!

То-Мери уже была на месте и сделала вид, что попросту не заметила отсутствия хозяйки и того, что у нее не в порядке одежда.

– Ну и что ты прикидываешься, что ничего не знаешь?!

– Ваше величество, ванна готова.

– То-Мери, ты видела?

– Я ничего не видела, Ваше величество, но рада, что вы рады.

– Ты можешь все рассказать пер-аа… он наградит тебя…

То-Мери обиженно поджала губы:

– Я не заслужила недоверия царицы!

И Нефертити вдруг обняла служанку за плечи:

– Прости, не заслужила! Это я заслужила порицания, но ничего не могу с собой поделать!

– Ваше величество заслужило счастье, а каким оно будет, не важно.

– Важно, То-Мери, очень важно. Это счастье украдкой и на короткое время. Он будущий муж дочери, не стоит об этом забывать. Пойдем, мне пора принять ванну…

Все последующие дни почти до самого отъезда То-Мери покрывала хозяйку, зорко следя, чтобы никто не догадался о ее связи с царевичем. Пусть это счастье ненадолго, но пока оно было, отказываться глупо – так считала служанка. Так, видно, считала и хозяйка.

В Фивах у Нефертити состоялась еще одна встреча, собственно, и определившая ее возвращение в Ахетатон. На встрече настояла… Мутноджемет.

– С тобой хочет поговорить Хоремхеб.

– Зачем я нужна твоему мужу, тем более сейчас, когда почти не имею власти?

– Ты Главная царица.

– Хороша Главная царица, которую и во дворец-то почти не пускают!

Глаза Мутноджемет неожиданно сузились.

– Хотела бы я знать, как поступила бы на твоем месте Хатшепсут?

– Хатшепсут, как ты помнишь, когда ее лишили власти, удалилась и доживала свои дни в одиночестве.