Наталья Павлищева - Нефертити и фараон. Красавица и чудовище

Кийе осознала все мгновенно, выхватила флакон из-под руки Нефертити и спрятала за спину:

– Я… выпью!

Конечно, лучше прикинуться покорной, но как только уйдет эта гадина, она бросится к фараону и все расскажет! Нет, не о том, что Нефертити пришла предлагать ей легкую смерть, скажет, что царица пыталась ее отравить… Лучше даже не ее, а его! Правильно, скажет, что именно этим ядом Нефертити хотела отравить самого пер-аа за то, что прогнал тогда!

Нефертити видела размышления Кийе и прекрасно все поняла. Она спокойно покачала головой:

– Пей.

– Потом.

– Сейчас, или я отдаю тебя в руки палачам. Не хочу, чтобы ты показала флакон пер-аа с утверждением, что я собиралась травить его. Пей.

А что Нефертити может с ней сделать, если отказаться выпить? Ну что? Кийе спрятала флакон за спину и снова покачала головой. Царица только пожала плечами и вышла вон. Но стоило расслабившейся Кийе чуть вздохнуть, как на смену Нефертити вошел огромный раб-нубиец, кажется, его звали Несеб и он прислуживал самому пер-аа. Кийе даже обрадовалась:

– Отведи меня к пер-аа.

Тот кивнул, спокойно взял флакон из рук женщины, так же спокойно открыл его и… Кийе не смогла сопротивляться огромным рукам. Через несколько минут бездыханное тело опустилось на ложе, оставшись лежать в несколько неудобной позе. Несеб усмехнулся, перекатил царицу подальше от края и вышел вон. За дверью он кивнул Нефертити, а та, в свою очередь, служанкам Кийе:

– Не тревожьте царицу до утра. Пусть спит.

В своем дворце она попросила позвать Эйе. Сановник застал царицу сидящей со стиснутой руками головой.

– Что, Неф?

Та подняла на приемного отца глаза и глухо произнесла:

– Чтобы получить власть, нужно убивать! Чтобы удержать власть, нужно убивать! Чтобы укрепить власть, нужно убивать! Где здесь любовь, про которую твердил Эхнатон?

– Бедная моя девочка… Но ее можешь не жалеть, от нее пострадала бы не только ты, но и дочери.

Нефертити лишь махнула рукой:

– Разве в ней дело? Не Кийе, так нашлась бы другая. Знаешь, она могла бы спокойно жить в гареме, но, только заслышав, что ее снова зовут, принялась придумывать, как уничтожить меня! Эйе, семьи больше нет, любви больше нет, осталась только власть! Ради этой власти я не пожалею никого!

Эйе стало страшно, но что он мог возразить? Даже Анхесенпаатон, повзрослев через несколько лет, постарается занять место матери на троне. Неужели Неф права и власть достигается только убийством?

Придя в себя после приступа, Эхнатон даже не вспомнил, что хотел поговорить с опальной женой. Когда через несколько дней ему доложили, что царица умерла во сне, фараон только недовольно передернул плечами:

– Похороните.

И все, будто не было в его жизни женщины по имени Кийе, разрушившей его семью и родившей ему очередную дочь. Нефертити действительно постаралась, чтобы царицу похоронили со всеми почестями, а ее дочь со временем выдали замуж за чиновника. Но постаралась она и чтобы само имя Кийе не вспоминали совсем.

Век царицы Кийе оказался очень коротким, а счастье призрачным. Ради своего возвышения она пыталась уничтожить Нефертити, но пострадала сама.

В этом юноше было все, чего так не хватало Нефертити в муже в последние годы, и то, чего у Эхнатона не было вообще. Красивый, нежный, мягкий, он словно олицетворял собой того Аменхотепа, которого когда-то придумала Неф и которого старательно искала в супруге столько лет. У Семнехкаре не было взгляда ящера, так неприятно поражавшего всех в Эхнатоне, не было резкости и раздражительности. А было? Было все остальное, что так любила Нефертити.

Временами даже брала досада: за что Меритатон такое счастье?! Ну почему сын Ситамон так молод?!

Перед самым отъездом из Фив она долго смотрела в глаза возлюбленного, потом чуть улыбнулась:

– Ты будешь счастлив с Меритатон…

Тот покачал головой:

– Только потому, что ты рядом!

Нефертити вдруг перепугалась:

– Семнехкаре, там я царица, понимаешь? Это совсем другое…

Легкая усмешка тронула красивые губы:

– И там ты останешься моей!

В глубине души она понимала, что так и будет, стоит ему пожелать, и гордая царица Нефертити бросится в его объятия! Этот пожар куда сильнее того, что когда-то зажег в ней Аменхотеп. Теперь в пламя брошено сердце много пережившей женщины, с таким огнем играть нельзя. Понимал ли это Семнехкаре или ему просто льстила любовь красавицы-царицы? Пока он не мог решить и сам, видеть ее, слышать голос, касаться руки – и то уже счастье, а уж обладать такой женщиной на ложе…

Семнехкаре старался не думать о том, что в Ахетатоне на его ложе будет совсем другая женщина, он вообще старался не думать о предстоящей женитьбе. Женитьба на Меритатон была единственной возможностью каждый день видеть Нефертити, а он готов на любые жертвы. Судьба завязывала в тугой узел мать, дочь и ее молодого мужа…

Нефертити не спалось. Она крутилась с боку на бок, то и дело вздыхая. Только сейчас царица поняла, что переоценила свои силы, позвав Семнехкаре в Ахетатон. Одно дело представлять, как царевич, став мужем Меритатон, будет править под ее собственным мудрым руководством, и совсем другое – воочию увидеть, как он берет жену за руку, а Меритатон касается его талии!..

Нет, это невыносимо, что за неловкие руки у этих рабынь! Простыни сбиты, все комками, все мешает… Раньше было гораздо лучше.

Встала, прошлась, остановилась у окна. Но даже прохлада пола и легкий ветерок из сада не принесли облегчения. Снова легла и долго пыталась заставить себя думать о делах, но мысли упорно возвращались к Семнехкаре.

Нефертити даже решилась на то, о чем не допускала и мысли, – стала жить в одном дворце с Эхнатоном, отправив Меритатон с Семнехкаре в Большой дворец. Казалось, чем дальше будут друг от друга, тем легче она привыкнет к тому, что царевич принадлежит не ей. Но ничего не выходило, каждая вторая мысль была об их близости с Меритатон! Нефертити слишком хорошо помнила, какой трепет вызывают прикосновения царевича, как ласковы его руки, как горяч его шепот в ночи…

При одном воспоминании об этом захотелось бежать в их дворец и силой вырвать любимого из объятий дочери.

Не в силах больше лежать, царица снова встала и долго стояла у окна, глядя в темноту. Если так будет продолжаться, жизнь станет невыносимой. Ревновать мужа дочери нелепо, в конце концов, это даже унизительно! Она должна взять себя в руки. Ведь сама устроила этот брак.

Даже если бы и не сама? Разве может царица позволить себе увлечься мужем собственной дочери?!

К утру у Нефертити под глазами лежали темные круги от бессонницы, зато вызрело решение прекратить даже думать о Семнехкаре как о любовнике! Она правительница и должна заниматься делами, потому как муж болен и к этому неспособен!