Наталья Павлищева - Нефертити и фараон. Красавица и чудовище

Но она не забыла, что кроме их семьи есть Кемет, за который она, как царица, ответственна. Не забыла и разговор с Эйе. Сколько ни размышляла Нефертити, придумать выход из создавшегося положения не могла. Неужели и правда придется править, как мужчина?! За много лет жизни с Эхнатоном Нефертити привыкла быть царицей, подсказывать, даже побуждать мужа к чему-то, но всегда быть второй, за его спиной. А теперь?

– То-Мери, отправь кого-то к Эйе, когда сможет, пусть придет.

Сановник пришел довольно быстро. Он смотрел на Нефертити, пытаясь понять, что та решила. Хуже, если пока ничего, такое положение долго тянуться не могло. О безвластии в Ахетатоне станет быстро известно не только их врагам в других частях страны, но и внешним врагам тоже. Вряд ли Суппилулиум станет ждать, пока в Кемет появится новый фараон. Эйе и так сделал все, чтобы скрыть происходящее во дворце от чужих глаз и ушей.

– Ты подумала?

В ответ Нефертити вдруг невесело усмехнулась:

– Семнехкаре… Это будет моим тронным именем. Личное я оставлю свое, чтобы мой Ка не запутался!

Эйе вдруг стало страшно за нее.

– Неф, ты можешь не делать этого.

– Нет, если, решив идти, ты сделал первый шаг, то делай и следующие! Не твои ли это слова, Эйе?

– Мои.

– Я делаю. Пер-аа натворил слишком много ошибок, это дорого обойдется Кемет. Пора исправлять, чтобы не зашло дальше.

– Но ты можешь быть соправителем, только пока жив сам пер-аа, потом трон должен перейти наследнику.

– А я кто?

– Ты только соправитель. Неф, чтобы стать наследником, нужно быть настоящим мужем Меритатон. Да и пер-аа еще жив… Правда, звать фараоном человека, потерявшего зрение и разум, трудно, но… После его ухода на Запад наследником может стать только Тутанхатон. Как бы я ни ценил тебя, но пойти против закона не могу. Одно дело изображать соправителя, и совсем другое – стать фараоном!

Нефертити поднялась, сделала знак Эйе, чтобы тот сидел, прошлась по комнате, постояла у окна, потом вернулась на свое место, но садиться не стала. Она стояла перед отцом стройная и красивая, как прежде, с гордо посаженной головкой, спокойными большущими глазами, в которых был уже не просто ум, а мудрость много испытавшей женщины. Мысленно Эйе в который раз преклонился перед своей приемной дочерью.

– Но пока пер-аа жив, я многое могу успеть. Только ты найдешь кого-то, кто вместо меня исполнял бы мужские обязанности по отношению к Меритатон. Найди посимпатичней, не хочется лишать дочь женского счастья. – Сев на свое место, она усмехнулась: – Пока я буду иметь право на трон?

– Будешь.

– Кто бы мог подумать, что моя детская мечта править, как Хатшепсут, станет воплощаться такими… зигзагами!

– Никому не дано обмануть судьбу, Неф. И Тийе не удалось, и Аменхотепу. И тебе тоже.

– Что ж, так и быть… А потом повзрослеет Тутанхатон.

Она немного помолчала, молчал и Эйе, попросту не зная, что говорить. Нефертити задумала невиданное – на время скрыться под маской Семнехкаре.

– Эйе, я уеду с Меритатон в Мемфис. Прошу тебя об одном: когда придет время, похорони Эхнатона достойно. Но не просто достойно, а так, чтобы никто не знал, где он.

– Почему?

– Я вернусь не просто в Мемфис, я вернусь к Амону и его жрецам. Эхнатон слишком много доставил им неприятностей, чтобы его оставили в покое даже в Стране мертвых. Пусть гробница будет достойной, но незаметной, чтобы никто не нашел и не осквернил ее.

– Неф, ты стала такой мудрой…

– Иногда мне кажется, что я прожила несколько очень долгих жизней, что девочка, мечтавшая быть, как Хатшепсут, жила много жизней назад. И та, что сияла от счастья рядом с любимым мужем и дочерьми, – тоже. Как ты думаешь, я долго буду нужна Тутанхатону?

Чтобы избежать ответа на прямой вопрос, Эйе усмехнулся:

– Если переезжаешь в Фивы, то привыкай к имени Тутанхамон. Как и к своему – Семнехкаре.

Нефертити со вздохом сняла синюю корону, бросила ее на постель. Кто знает, когда еще пригодится и пригодится ли вообще… Тряхнула головой, расправляя волосы.

Она столько лет прятала их под короной, что кто-то пустил слух, мол, у царицы волос нет вовсе, потому и скрывает. А она просто знала, что если распустит свою гриву, то на остальное не будут смотреть. Волосы скрывали лебединую шею, красивые скулы, отвлекали внимание от глаз и даже от пухлых губ.

Потом прятать волосы вошло в привычку, стало казаться, что показывать их неприлично… И только Эхнатон и домашние видели Нефертити во всей красе. Даже Семнехкаре смутился, впервые узрев царицу в ореоле распущенных волос.

Немного полюбовавшись на себя в полированной до блеска большой пластине, она сделала знак То-Мери. Но впервые служанка не поспешила выполнять повеление хозяйки.

– В чем дело?

– Нет, Ваше величество, может, не стоит?

– Что не стоит? Бери бритву, или ты хочешь, чтобы я делала это сама?

Видя, что То-Мери никак не может сделать решающий шаг, Нефертити с досадой взялась за бритву сама. На мгновение замерла и… первая прядь волос упала на пол. То-Мери схватила царицу за руку:

– Я сделаю, госпожа…

На пол падали не только волосы царицы, но и слезы служанки. Брея голову красавицы Нефертити, То-Мери заливалась слезами. Постепенно лицо в зеркале изменялось.

«Ну и что? – успокаивала себя царица. – Ведь брила же голову, когда была маленькой? И вполне прилично выглядела! Когда отросли волосы, сначала даже казалось противно. Привыкну и сейчас».

Наконец она закрыла глаза и отдалась ловким рукам служанки. Та уже немного успокоилась, движения стали ровными и ласковыми. Конечно, вид царицы был далек от привычного, но не разочаровал. Форма черепа прекрасна, совсем не похожа на головы пер-аа или дочерей.

Наконец на пол упали последние прядки, То-Мери еще раз прошлась бритвой по всей голове, убирая пропущенные волоски, критически оглядела череп Нефертити, оценивая свою работу, и вздохнула:

– Все, Ваше величество…

Нефертити открыла глаза. Из глубины зеркала на нее смотрело совершенно незнакомое существо, даже не сразу поймешь, то ли женщина, то ли юнец. Царица подняла руку, юнец в зеркале повторил ее движение. Она провела ладонью по голове, пытаясь на ощупь определить, насколько это неудобно – быть бритой, изображение проделало то же самое.

Но Нефертити уже привлекал не свой вид в зеркале, а новое ощущение, вернее, оно было хорошо забытым старым. Закрыв глаза, царица вдруг почувствовала себя девочкой Неф, которую только что выбрила кормилица Тиу. Рука невольно попыталась найти детский локон над левым ухом. Искала и не находила.

То-Мери чуть испуганно уточнила:

– Там все выбрито, госпожа…

Нефертити рассмеялась:

– Ты все хорошо сделала, То-Мери, это я вспомнила детство. Знаешь, я очень хотела быть, как царица Хатшепсут, править Кемет, как мужчина. Прошло много лет, и вот теперь я это делаю, но вовсе не так, как когда-то мечталось… – Она вздохнула: – Пусть уберут волосы. И сожгут их!