Наталья Павлищева - Мадам Помпадур. Некоронованная королева

– Вы совершенно меня заинтриговали, Бине.

Король появился в небольшой квартирке камердинера дофина раньше, чем было оговорено, Жанна еще не приехала.

– Ах, ваше величество, мадам еще нет, она будет, как мы договорились, позже. За ней уже послана карета.

– Я помню, но просто подожду в ваших комнатах, если вы не против. Боюсь, что в моих собственных мне просто не дадут покоя.

Действительно, король после сложной церемонии уже официально отошел ко сну и вынужден был либо бездумно лежать в постели, либо, как раньше происходило чаще всего, одеваться снова при помощи уже слуг и исчезать через потайную дверь, чтобы очутиться в спальне любовницы.

Бине назначил встречу с претенденткой несколько позже, чтобы короля не сумели подловить наверняка. Но Людовик не вытерпел и, едва отослав придворных, снимавших с него чулки и все остальное согласно этикету, тут же засобирался снова.

Теперь он вынужден был стоять у окна, прислушиваясь к подъезжающим экипажам. Бине видел нетерпение его величества и страшно переживал, чтобы ничего не случилось с Жанной, чтобы она опоздала и вела себя достойно. Он не стал говорить королю, что экипаж подъедет с другой стороны, чтобы успеть хоть шепнуть женщине о том, что король уже ждет.

Так и произошло, стоило Жанне скользнуть в прихожую Бине, как тот бросился навстречу:

– Его величество уже здесь.

Жанна прижала руки к груди, силясь перевести дыхание. Наступала решающая минута, которая должна определить всю ее дальнейшую жизнь. Предсказание Лебон сбывалось, сегодня она будет любовницей короля, а вот будет ли завтра – зависело от нее самой.

Сбросив плащ на руки Луизе и наспех поправив кружева на рукавах, Жанна облизала губы и решительно шагнула к двери, ведущей в спальню Бине. Тот склонился перед кузиной, мысленно поражаясь ее самообладанию. Было прекрасно видно, что мадам близка к обмороку, но изо всех сил держит себя в руках.

Дверь почти неслышно распахнулась, Людовик обернулся от окна и замер. Дама сделала вперед всего лишь шаг, чтобы дверь могли закрыть, и присела в глубоком реверансе. Король видел в своей жизни очень много разных женщин и спал уже со многими, ему ничего не стоило с первого взгляда определить внешние достоинства дамы. Хотя Бине больше упирал на внутренние, Людовик усмехнулся: если душа и ум лучше внешности, то перед ним и впрямь шедевр, достойный Версаля.

Стройная фигурка очень грациозно склонилась в реверансе, ровно настолько, чтобы не нарушить этикет, но не настолько, чтобы вывалить для обозрения все прелести декольте, как это старательно делали перед королем многие дамы Версаля. И вдруг…

Жанне показались бесконечными мгновения, тянувшиеся, пока Людовик разглядывал ее, склоненную в реверансе. Король подошел ближе:

– Мадам… вы бывали в Сенарском лесу?

В голосе сомнение, коснувшиеся рукава пальцы его величества давали сигнал, что она может выпрямиться. Вовремя, потому что ноги у Жанны просто дрожали.

– Да, сир.

У нее действительно совершенно непонятного цвета глаза, большие, лучистые, они завораживали. Людовик был в восторге: перед ним стояла нимфа Сенарского леса!

Проводив даму к креслу и усадив в него, его величество устроился в соседнем настолько близко, что чувствовал запах ее волос и тела. От дамы пахло розами, совершенно определенно только ими. Очарование только возрастало…

Бине не ошибся, сама Жанна действительно была близка к обмороку или к истерике. Войдя в комнату и увидев у окна короля, она почувствовала, что готова либо броситься к нему на шею, либо просто расплакаться. Как же он красив! Людовик действительно в расцвете мужских сил был хорош – рослый, сильный, с крупными, красивыми чертами лица, хорошей кожей, которую не сумели испортить даже частые винные излияния и распутный образ жизни, а также абсолютное отсутствие привычки мыться, он мог произвести впечатление на любую даму. А уж стоило ему посмотреть своим долгим, зовущим взглядом, которым так славился его величество, как сопротивление оказывалось невозможно. И все-таки она сопротивлялась! Словно чувствуя, что если сдастся вот так, без боя или просто рухнет без чувств, то встреча будет последней, Жанна собрала всю волю в кулак и сопротивлялась собственному неимоверному влечению к королю, как к мужчине.

Странно, дама давно должна была потерять голову, но Людовик с изумлением замечал, что головка на месте. Нет, она смотрела откровенно влюбленным взглядом, голос чуть заметно дрожал (Бине не лгал, похоже, красавица и впрямь влюблена), но на шею не бросалась и даже не делала никаких знаков, говорящих о ее готовности прыгнуть в постель без приглашения. Да уж, ему попался удивительный экземпляр.

Самого Людовика все больше поглощала волна даже не желания, а нежности, хотелось провести пальцами по тонкой шейке, осторожно коснуться губ, словно нарочно созданных для поцелуев, потом медленно обнажить плечи и все остальное… Он не сомневался, что тело под платьем близко к совершенству. Сомнение оставалось только в одном: так ли горяча дама в постели, как хороша внешне?

Они о чем-то говорили, незнакомка (а Людовик намеренно не спрашивал ее имени, так интересней) была действительно умна, она рассказывала смешные истории, изящно шутила, потом ни он, ни она не могли вспомнить, о чем именно шла речь, мягкий голос очаровывал… Король потерял голову, и наступил момент, когда он решил, что общение вполне можно продолжить в постели.

Его величество встал, протягивая руку Жанне. Та поднялась, с ужасом думая о том, что последует – с ней распрощаются или… И снова мгновения тянулись немыслимо долго.

Пальцы короля коснулись ее щеки, тронули нежное ушко, опустились на шею… И вот они уже на плечах… Умница Луиза зашнуровала платье так, чтобы его можно было скинуть одним движением, что и сделал Людовик. Жанна осталась в одной сорочке.

На шее часто билась тонкая синяя жилка, выдавая волнение хозяйки. Сделав знак, чтобы женщина не двигалась дальше, Людовик спокойно снял камзол, потом скинул рубашку, все время пристально наблюдая за Жанной. Теперь он был совсем рядом, его руки притянули ее к себе, губы наконец коснулись ее прекрасных губ…потом шеи… ямки под шеей… груди… Сорочка уже валялась на полу, а сама Жанна была в сильных руках короля.

Теперь она могла не сдерживаться, отдавшись во власть этих рук, этих губ, этого тела… Восторг, который женщина испытала со столь опытным любовником, каким был Людовик, не шел ни в какое сравнение с наслаждением от близости с Шарлем Гийомом.

Почти до рассвета Жанна пребывала в состоянии, которое сама определить не могла бы. Но проснуться в объятиях его величества ей было не суждено, удовлетворив свою страсть (и не единожды), король поцеловал любовницу и развел руками: