Иван Кошкин - За нами Москва!

Засада явно не удалась, немцы, укрывшиеся за дымовой завесой, отступали, и старший лейтенант Петров решил действовать на свой страх и риск, упускать противника не хотелось, да и привычка самому распоряжаться своими действиями давала себя знать. Бывший комбат высунулся из люка и, определив направление ветра, заорал в ТПУ:

— Васька, на север давай!

— Куда? — ошалело крикнул в ответ мехвод.

— Тьфу, черт, вправо! Обходи завесу!

— Товарищ старший лейтенант! — У Безуглого ТПУ не было, и ему приходилось напрягать легкие, чтобы его услышали: — Приказ был не выходить на открытое место!

— Заткнись!

«Тридцатьчетверка», набирая скорость, вылетела из кустов и двинулась в обход задымления, в последний момент старший лейтенант нажал сапогом на левое плечо Осокина, и водитель свернул прямо в дым. Выскочив на открытое место, старший лейтенант увидел, что немцы отходят, бронетранспортеры и два тягача с гаубицами уже развернулись, пять танков отступали, пятясь, стреляя с коротких остановок, прикрывая подбитую машину, которую буксировали по шоссе. Внимание Петрова привлекло длинноствольное тяжелое орудие, отставшее от остальной колонны, его тягач был поврежден и стоял в стороне, немцы лихорадочно подцепляли пушку к второй полугусеничной машине.

— Осокин, остановка!

Машина встала как вкопанная, и старший лейтенант, наскоро прицелившись, выстрелил. Болванка взрыла землю в шести метрах от орудия, поврежденный тягач уже отползал в сторону города.

— Осколочный, быстро! — заревел командир. — Осокин, пятьдесят метров вперед!

Немцы уже заметили опасность, и теперь три танка стреляли только по машине Петрова, в башню ударило сразу три снаряда, но броня выдержала. Командир почувствовал резкую боль от впившихся в лицо осколков брони, скрипя зубами, он следил в прыгающий прицел, как немцы заканчивают закреплять пушку и лезут в кузов тягача.

— Остановка!

Дистанция была слишком велика, пожалуй, свыше километра, но такую цель упускать нельзя, это орудие способно уничтожить тяжелый танк одним выстрелом. Старший лейтенант тщательно прицелился, понимая, что второго шанса может и не быть. Пушка рявкнула, гильза со звоном упала вниз, выпустив в башню новую порцию зловонного дыма, но Петров не обратил на это внимания. Его снаряд ударил куда-то под накатный механизм немецкого орудия, и оно осело, ствол резко качнулся вниз.

— Попал! — захохотал Петров и тут же прикусил язык. Осокин, не дожидаясь команды, рванул назад.

Немецкие танки попытались было прикрыть поврежденную пушку, но затем развернулись и на максимальной скорости ушли в сторону города, вслед за ними умчался тягач. Петров открыл люк и увидел, что со стороны засады идет KB Бурды, тяжелый танк прошел мимо машины Петрова, и старший лейтенант приказал Осокину следовать за ротным. Преследование продолжалось недолго, KB остановился у подбитого орудия, Осокин, повинуясь приказу командира, поставил «тридцатьчетверку» рядом со стальным гигантом. Петров соскочил на землю и, взглянув в лицо комроты, что уже ждал его возле своей машины, понял: предстоит неприятный разговор.

— Ты приказ слышал? — негромко спросил Бурда.

— Так точно! — Они были в одинаковых званиях, но ротой командовал один, и Петров вытянулся по стойке «смирно».

— Я приказал маневрировать, не выходя на открытое место, так? — Лицо старшего лейтенанта было спокойным, но чувствовалось, что он с трудом сдерживается.

— Так точно!

— Тогда какого черта ты поперся вперед?! — Выдержка наконец изменила ротному, и последние слова он почти выкрикнул.

— Немцы не приняли боя, они отходили, — ответил Петров, глядя куда-то над плечом Бурды.

— И что?

— Я решил, что один уничтоженный бронетранспортер — это не слишком высокий результат для танковой роты, — ровным голосом ответил Петров. — Я надеялся добить поврежденный танк.

Бурда поймал взгляд подчиненного, некоторое время оба смотрели друг другу в глаза.

— Так ты считаешь, что я командую плохо? — тихо спросил командир.

— Нет. — Петров вздохнул: — Просто, по-моему, мы должны не просто отгонять немцев, мы обязаны их уничтожать, наносить им поражение. Иначе войну не выиграть. Но я признаю себя виновным в невыполнении приказа и готов понести наказание.

Бурда повернулся и посмотрел на подбитое орудие — вблизи оно казалось еще больше, а длинный ствол наводил на самые мрачные мысли.

— Экая дура, — пробормотал старший лейтенант. — Калибр — миллиметров сто, не меньше. Такая раз врежет — и сорок шесть тонн металлолома готовы. Ладно, в общем, ты тоже прав, второе правило никто не отменял. Объявляю тебе выговор… Устный.

Он осмотрел поле боя и покачал головой:

— Негусто, конечно, но, как говорится, курочка по зернышку… А стреляем мы пока не очень. Но ты видел, как они танк подцепили? Гады, но молодцы, ничего не скажешь, нам бы тоже так! Ладно, давай-ка обратно, а то маячим тут на открытом месте. Интересно, что сейчас комбриг делает?

Комбриг занимался тем, что подсчитывал потери.

Накануне он отвел мотострелков и легкие танки от Ивановского и закрепился в двух километрах восточнее, у села со странным названием Казнаусев. Утро началось уже привычной моросью, но часам к десяти дождь прекратился. Это был дурной знак — низкая облачность делала невозможным применение авиации, но теперь можно было в любой момент ожидать налета. Комбриг не находил себе места и в одиннадцать часов отправился проверить передний край, но до окопов батальона дойти не успел. Первые снаряды упали с перелетом, и Катуков едва успел броситься ничком, его засыпало кусками глины и ветками. Полковник быстро огляделся — укрытий вокруг не наблюдалось, поэтому ему оставалось только вжаться в землю, пережидая обстрел. С третьего залпа немецкие артиллеристы пристрелялись, и теперь снаряды рвались на позициях мотострелкового батальона. Послышался до боли знакомый вой: с запада заходила восьмерка пикировщиков, они построились в круг и принялись обрабатывать окопы мотострелков. Михаил Ефимович поднялся и побежал к своему КП, понимая, что атака может начаться в любую минуту. Рядом бежали двое связистов, раскатывая катушку телефонного провода; услышав свист, комбриг бросился наземь и, пропустив над собой осколки, посмотрел туда, где должны были находиться оба бойца. Один лежал без движения, другой пытался отползти в сторону, волоча странно вывернутую ногу. Катуков вспотел: беги он чуть быстрее, взрыв задел бы и его, пора было заканчивать с этой беготней по кустам. На то, чтобы добраться до КП, у него ушло еще пять минут, за это время обстрел прекратился, и с шоссе стал ясно слышен звук моторов. Позиции мотострелкового батальона атаковало пятнадцать танков, пехота двигалась вместе с ними на бронетранспортерах. В полукилометре от окопов немецкие солдаты спешились и развернулись за танками в цепь, все это время артиллерия продолжала обстреливать окопы мотострелков.