Майкл Мойнихам - Князья Хаоса Кровавый Восход Сатанинского Андэграунда

вторую, что я и сделал. Я не думал о том, что будет дальше. Когда я вошёл

в затемнённую комнату, я был несказанно возбуждён. Там было так красиво и

я подумал, что можно ведь сделать ещё красивее, и что если я разведу

огонь, то зданию ничего не будет, но оно наверняка станет ещё прекраснее,

чем когда-либо. Я шёл дальше и от каждого шага получал всё больше и больше

удовольствия. После того, как я совершил поджог, я почувствовал себя иным

человеком.

Он же добавил позже: "Я словно раздвоился, когда зашёл в комнату

певчих. Я был переполнен великой радостью. Я думал, что вся эта красота

должна быть уничтожена. Она должна быть раз рушена, дабы во плотиться в

еще большей красоте".

Хотя сантименты этого пироманьяка чём-то сходятся высказываниям

некоторых норвежских поджигателей находивших эстетическое удовлетворение

от созерцания горящих церквей, было бы неверным помещать их в одну и ту же

категорию. Согласно теории Вильгельма Штекеля, описанной в "Странностях

поведения", настоящего пироманьяка на поджог толкает сексуальный импульс.

Он верит в то, что "пробуждённая и неудовлетворённая сексуальность

заставляет человека искать символическое разрешение конфликта между

инстинктом и реальностью" и в качестве одного из крайних проявлений он

называет пироманию. Далее Штекель отмечает:

Но в случае с пироманией мы имеем ещё одну детерминанту (помимо

сексуального побуждения) - мщение. Поджог - это акт ненависти. Это

выражение деструктивных тенденций. Любовь созидательна, ненависть

разрушительна. Но всегда остаётся вопрос - против кого направлена

ненависть? На нанимателей или владельца собственности? Это должно быть

выяснено в каждом случае. Некоторые поджоги направлены конкретно против

какого-то человека, они - выражение мести за неразделённую любовь или

другие чувства, которые пироманьяк питает к своей семье, родителям и т.д.

Они должны увидеть, к чему приводит недостаток сердечности в их

отношениях. Они виноваты во всём.

Варг Викернес часто заявлял, что обвиняет христианскую церковь в

уничтожении всего, что было прекрасного в истинной норвежской культуре,

естественно, относящегося к языческой эпохе. Он рассматривает волну

поджогов как органичное, инстинктивное революционное восстание против

инородного христианства и полагает, что его музыкальный проект Burzum

является ни больше ни меньше оружием в этой борьбе. Интересно отметить,

что сам же он называет Burzum "мечтой, не имеющей ничего общего с

действительностью. Он призван пробуждать фантазию смертных, чтобы они

начали мечтать". В свете подобных высказываний Викернеса особенно

интересно выглядит следующее наблюдение Штекеля:

Мы также должны не упускать из виду, что пироманьяки, как правило...

придают большое значение своим мечтаниям и, не задумываясь, дают выход

эмоциям самого различного происхождения через поджог. Они слышат голос

своей собственной крови, который превращается в голос внутренний.

Штекель связывает свои выводы о пиромании с садизмом и жестокостью. В

то время как Викернес и другие осуждённые по поджогам называли самые

различные причины своих деяний, никто из них не выказал ни малейшего

сожаления и сочувствия к страданиям священников, прихожан и просто местных

жителей. Во время своего первого ареста по подозрению в поджогах Викернес

сделал целый ряд злорадных и садистских комментариев в газетах и журналах

в полном соответствии с ранней идеологией блэка - распространение "зла" и

боли. Обсуждая открытия психолога Айвена Блоха, Штекель обобщает их:

В своих попытках объяснить склонность к пиромании. Блох предполагает,

что за ней лежат садистские побуждения и сексуально оттенённая тенденция к

разрушению. Он указывает, что красный цвет играет огромную роль в

сексуальной жизни. Мысль о тёмно-красном пламени пробуждает те же чувства,

что и вид краснеющего тела при флагелляции или пролитии крови с

садистскими намерениями.

Даже признавая, что сексуальные и насильственные побуждения могут

быть важными факторами при рассмотрении пиромании, психолог Штекель

подходит к проблеме собственно преступления с иных позиций, нежели

полицейский или пожарный. Его отношение к поджигателям сильно отличается

от мнений, бытовавших во времена, когда им отсекали руки или изгоняли из

общины. Штекель так говорит о пироманьяке:

Является ли он преступником? Является ли его поджог преступлением,

требующим наказания? Мой ответ в обоих случаях безусловно отрицательный.

Все, кто прочёл моё исследование полностью, должны осознать, что за

поджогом не стоит криминальный мотив. Желательно, чтобы в этих случаях

проводилось тщательное медицинское расследование. В этом случае будет

наглядно показано, что многие из этих преступлений являются лишь побочными

эффектами неправильного воспитания или зловещего окружения.

Молодёжь, вовлечённая в норвежскую блэк-метал среду, безо всякого

сомнения не испытывала недостатка в зловещем окружении. Не существует

свидетельств, что Викернес и иже с ним испытывали какие-либо "сексуально

возбуждающие" чувства, сжигая церкви или оскверняя могилы, но достаточно

очевидно, что в их действиях присутствуют определённые садистские

наклонности. Их первоначальная мотивация была без сомнения символична и

они не высказывают никакого сожаления по поводу того, что они

рассматривают свои действия как праведную месть христианству, восхваляющее

и плодящее слабость.

Ценность сожжённых в Норвегии церквей трудно определить. Потеря

культурной и исторической значимости для членов общины (которые

крестились, женились и хоронили своих близких здесь) не может быть

восполнена. Даже поджигая церкви в своих городах, где последствий трудно

не заметить, блэкушники не испытывали жалости.

Самыми знаменитыми примерами недавних церковных поджогов являются

Фантофт и Хольменколлен, хотя ни в той, ни в другой не было прихода. Они

были подобны музейным экспонатам. Наоборот, церковь Хаукето возле Осло

имела действующий приход. В ночь на 3- е октября 1992-го года пасторская

церковь была сожжена дотла. Пер Андерс Норденген был пастором в приходах

Хаукето и Принсдаль.

Пер Андерс Норденген

Что произошло в Хаукето?

Полпятого утра меня разбудила дочь - мне звонили. Мне сообщили, что

горит церковь. Не думаю, что когда-либо ещё в своей жизни я одевался так

быстро. Я поехал в церковь, которая находилась всего в километре от моего