Карин Эссекс - Фараон

— Мама, мне куда больше нравится читать философские книги, чем изучать отчеты о том, где и сколько всего произведено, но если мне дадут время, то я приучу себя быть не менее усердным в делах, чем ты.

Клеопатра собрала вокруг себя всех четверых.

— За всем нужно внимательно следить, — сказала она им. — Чаще всего министры только к тому и стремятся, чтобы набить карманы золотом, похищенным из государственной казны, однако среди них можно найти и хороших людей. Мой отец, а ваш дед, да упокоят боги его душу в мире, приучил меня во всех сделках учитывать поправку на человеческую натуру. Вы меня понимаете?

Четыре головы склонились в знак согласия. Хорошие дети, послушные долгу. Клеопатра знала, что Цезарион охотнее вернулся бы к своим наукам и читал Лукреция, что двойняшкам куда больше нравится бороться во дворе, что малыш понятия не имеет о том, о чем толкует мать, но смотрит на нее с предельной серьезностью, желая показаться внимательным и умным.

— Когда вернется папа? — с грустью спросила Селена. — Я по нему скучаю.

Цезарион прикрикнул на нее:

— Наш отец в Кирене, он отвоевывает для тебя царство, чтобы ты могла этим царством править, когда станешь большая. Он — военачальник, и у него важное дело.

— Нет ничего плохого в том, чтобы скучать по отцу, — мягко одернула его Клеопатра. — Например, я скучаю по своему отцу постоянно. Извинись перед сестрой за резкий тон.

Клеопатре не нравилось, когда ее дети злились друг на друга. Она ни на миг не забывала о кровавом раздоре между ней и ее сестрами и братьями. О том, как Береника пыталась ее отравить. Как Птолемей Старший отправил ее в изгнание. Как ей пришлось воевать с ним, чтобы получить царство обратно. Как ее младший брат сговорился с Арсиноей избавить Египет от Клеопатры, и она вынуждена была послать их обоих на смерть…

— Извини меня за то, что я сделал тебе замечание, — обратился Цезарион к сестре, взирая на нее отчужденно и высокомерно — эту манеру он тоже унаследовал от Цезаря. — Но мне не нравится слышать, как ты хнычешь, словно маленькая девочка. Ты — дочь Марка Антония и царицы Клеопатры. И должна вести себя соответственно.

Клеопатра видела, что этот разговор неприятно задел Александра. На его оливково-смуглом лице отразилось негодование, подхлестнутое пылкой любовью к сестре-близнецу. Отцовское мужество, отцовское умение покорять людей уже были явственно видны в нем. Александру еще не исполнилось и девяти лет, но он был отважен и откровенен до дерзости.

— Моя сестра еще действительно маленькая девочка, — ответил он Цезариону. — А я — мальчик, но тоже скучаю по отцу. — Он окинул Цезариона абсолютно невинным и открытым взглядом и спросил тоном, в котором не слышалось ни малейшего упрека: — А ты по своему разве не скучаешь?

Клеопатре подумалось, что Александр, быть может, куда больше подходит на роль правителя царства, нежели Цезарион. Старший сын Марка Антония уже был любимцем всех наставников и всерьез принимал обязательства, налагаемые на него данным ему именем Александра. Он станет высоким и красивым, как его отец. В близнецах почти ничего нет от Клеопатры — с виду они чистые римляне.

Клеопатра не была уверена в том, что Селена когда-либо станет красавицей. Девочка тоже копия Антония. Царица полагала, что выдающийся подбородок и высокие, широкие скулы не красят дочь, придавая ей чересчур мужеподобный вид. Да и рост у нее будет немалым. Селена всюду следует за братом-близнецом, внимательно слушает все, что он говорит, предоставляет ему выбирать игры, в которые они играют, и книги, которые они читают.

Клеопатра сомневалась, что хорошо знает собственную дочь. Девочка послушна, умна, ведет себя уважительно, но проникнуть в ее душу не удается. Клеопатре подумалось, что, быть может, Селена держит свои склонности в тайне до тех пор, пока не будет уверена в том, что может бросить вызов такой сильной и яркой личности, как Александр. Девочка обожает его и ведет себя так, как будто она его младшая сестра, а вовсе не двойняшка. «Ну что ж, — вздохнула про себя царица, — вовсе нет нужды в том, чтобы все четверо желали быть главными во всем».

Она привела детей в контору мастерской, производившей чернила и папирус, где они просмотрели отчеты за апрель. Клеопатра объяснила, что доход от продажи в другие земли продуктов этого производства так велик, что может поддерживать экономику страны даже тогда, когда все другие доходы идут на военные нужды.

— Мы поставили на это грядущее сражение все, — промолвила она. — Оно должно быть быстрым и решительным.

Ей не хотелось, чтобы дети знали о том, как яростно презирают их мать в другой части света, и о том, что ненависть римлян к Клеопатре отнюдь не умеряет их непомерного пристрастия ко всему египетскому. Египетские масла, ткани, благовония, ковры, украшения, еда — все это пользуется большим спросом в Риме и на подвластных Риму землях.

На фабрике по разделке рыбы Клеопатра просмотрела отчеты о доходах от продажи сомиков и изумилась.

— Я и понятия не имела, что люди могут так щедро платить за рыбу, — сказала она министру, надзиравшему за рыболовным промыслом.

Тот улыбнулся и поведал ей, что эта рыба поистине восхитительна — маленькая, но с нежным вкусом — и что он сегодня же прикажет послать во дворец три дюжины.

— Но прошу тебя, скушай их, пока они еще свежие!

В течение всего дня каждый лист отчетов, прочитанный Клеопатрой, все сильнее подчеркивал иронию ситуации: римские владения — великолепный рынок сбыта египетских товаров. Римские скульпторы требовали египетского алебастра; римские ювелиры жаждали египетских гранатов и аметистов, змеевика и бирюзы. Можно заработать целое состояние, изготавливая копии колец и ожерелий Клеопатры и продавая их женам тех самых людей, которые вели с ней войну. «Когда мы одержим победу над Октавианом, то снова получим доступ к торговле, благодаря которой стократно увеличим наше богатство», — подумалось царице.

Она обратилась к детям:

— Мой отец выискивал кое-какие пути торговли с восточными землями, однако не сумел заключить торговое соглашение с Римом. Даже огромная власть Антония не помогла нам разжать римскую хватку. Мне кажется, что нам удастся снова обрести торговое право на кое-какие товары, привезенные с востока. Мы должны превратить в доход пиратское разорение рынков Делоса.

Никто из четверых не мог понять, что она имеет в виду, но Клеопатра говорила очень быстро, в ее голове бурлили идеи. Словно сообщая секрет, Клеопатра прошептала:

— Мы все еще не можем должным образом развить производство шерсти, которую изготавливают на мельницах девушки-рабыни, но у меня есть план, как представить это добро на новые рынки. Женщины лучше справляются с такими делами, а товар просто превосходен. Это самые усердные работники, какие у нас только есть.