Последний князь удела

Закопавшись в хозяйственные бумаги, заинтересовался очередным моментом:

-Ждан, а сколько у нас зерна в год пропадает?

-Нисколько, княже, Бог с тобой.

-Ну портится, плесневеет, мыши жрут?

-Плесневелое холопы сметут, не бояре, чай, - удивился Тучков.- Ну а так, коли вовремя ключник не заметит порчи, то бывает и треть жита в клети как корова языком слижет. Но за такое недосмотревшего порют, будь спокоен.

-Что в каждой клети? - удивился я размеру потерь.

- Господь с тобой,- всплеснул руками дядька.- Редко когда одна из десяти так тратиться.

-Значит потери около трёх процентов, - мне захотелось подвести под свою задумку экономический расчёт.- В заём с каким ростом денег взять можно, если без жадности?

-Без алчбы роста не просят,- ухмыльнулся в бороду воспитатель.- Дают купцы из счёта в пятую деньгу, и в седьмую, меж своими и в пятнадцатую сговариваются.

-В лучшем случае около семи процентов, ну пару процентов на сторожей и постройки, - закончил я прикидки. - С запасами удельными так поступим - когда на рынке цена кормов превысит осеннюю на пятнадцать копеек с рубля, то начнём из княжеских закромов распродавать. С наддачей указанной, и ни полушкой дороже. Ясно?

-Чего уж непонятного, - вздохнул мой казначей. - Опять одни убытки и растраты.

С мелкими монополиями решили поступать по-иному. Уплаченные откупные суммы за определённую деятельность делились на примерное число занимающихся таким промыслом. Соответственно, уплата этих денег давала право заниматься предпринимательством в указанной области.

-Надо бы жетонов начеканить, выдать посадским внёсшим сбор. Чтоб видно было, что могут они оброчным промыслом заниматься.

-Народу проще уразуметь станет,- согласился Ждан. - У нас ить мало кто разберёт, чего там подьячий нацарапал, а знак в руках подержать можно.

Перед самым ледоходом в Угличе снаряжались дощаники в Устюжну. Одновременно снаряжались в Новгород и на Низ торговцы - местные и приезжие. Народу в судовые команды не хватало, купцы и приказчики за работников, случалось, даже дрались.

В тот момент, когда я наблюдал со стены кремля как трескался и хрустел на Волге лёд, сообщили о приезде бежецкого помещика мурзы Сулешова.

-Какая нелёгкая принесла крымского князя в самую распутицу,- промелькнуло у меня в голове.

Чтобы не допустить обиды высокородному гостю, пришлось поспешить в палаты. Не желая томить мурзу ожиданием, отказался от переодевания в парадные одежды, на чём упрямо настаивал Тучков. Видимо не послушался я своего дядьку зря, вошедший татарин уставился на одетого в серый суконный кафтан угличского князя в некоторой оторопи. Однако быстро вернув лицу невозмутимый вид, Янша-мурза рассыпался в восточных приветственных славословиях.

Бывший крымский вельможа произносил здравицу в мою честь минут пять, по завершении которых резво кинулся целовать руку. Этот обряду стал для меня давно привычен, но слишком уж всё неожиданно произошло. От степенного облачённого в бархат и бобровые меха вельможи мне никак не приходилось ожидать такого поступка. Поэтому одновременно отступил назад и отдёрнул руку я резко и совершенно не произвольно.

Сулешов совершенно не переменился в лице, хотя оскорбление ему нанесли немалое. Мурза лишь воздел очи к небу и поднял руки с возгласом:

-Горе мне, горе! Как смог позабыть яз, чесо не подобает правоверному припадать к руке православного господаря. Спасибо, князь Дмитрий, что вернул мне память об сём.

Ждан, дабы сгладить мою промашку, принялся со всей возможной вежливостью приглашать гостя в трапезную откушать. Я, досадуя на себя за промах, взялся лично вести татарского князя к столу.

За едой Янша-мурза передал слухи и новости из южных степей:

-Крымский хан с войском воротился с похода на немецкого кесаря. Тщились ляхи ему путь преградить, да куда им за Бора-Гази гнаться. Арсланай Дивеев как прослышал про разоренье своего улуса, так с огорчения и помер в чужой земле. Остался в Дивеевом роде один сын бия - Мухамад, да и тот теперь ханской милостью живёт. Ибо Ширин-беи, как прослышали о погроме царским войском кочевий у Гнилого озера, всех чёрных улусников и уцелевший скот к себе в бейлик отогнали.

- Давняя промеж теми мурзами вражда, слыхал,- покивал головой Бакшеев.

-Ногайскому князю Ураз-Махмету повелел государь идти на Кубу-реку, к шерти приводить Казыев улус, - продолжил рассказ осведомлённый татарин. - В Кабарде ныне рознь великая началась, владетели там за большое княжение режутся. Войско же московское, кое на шевкала Тарковского ходило, на четверть в тоем походе убыло. Да и те оголодали до крайности, ежели б Ших-мурза Окоцкий кормов хлебных да мясных не прислал - в конец бы сгинули.

-Своей ли волей князец тот прямит до государя нашего Фёдора Ивановича? - ухмыльнулся Афанасий.- Поди аманатов у него взяли загодя, вот и служит честно.

-Владетель Окочанский уже семь лет тому назад царёвым воеводам помогал Терской и Сунженский остроги ставить. И с тех пор шерти не порушил, - возразил рязанцу Сулешов.

Отхлебнув ставленого мёда, выходец из Крыма продолжил:

-Как шляхи устоятся, поеду яз к городу Азаку, там царёвых послов встречать буду. Загостевались оне в Царьграде-то. Ведомо мне, что племянник Барын-карачея туда три арбы с травой какой-то прислал. Баяли, князю Угличскому в дар сё сено да корешки. Не гневись, коли в насмешку сие сделано, а яз об сём речь завёл.

-Нет, не шутка тот подарок. Обещал его мне мурзин сын, и не обманул, - сообщение меня порадовало.

-Тогда для тебя сей поминок приму, и в целости доставлю,- воодушевился татарин, и, понизив голос, добавил.- За радость почту услужить. Для зелий что ль те корешки?

-Нет, для красильного дела.

-А-а, - несколько разочарованно протянул Сулешов.

Разговор вскоре скатился на лошадей, ловчих кречетов, медвежью травлю и прочие достойные дворян темы. Уже под самый поздний вечер Янши-мурза, улучив момент, ухватил меня за кисть руки и просительно проскрипел:

-Княже Дмитрий, удоволь меня в малой просьбишке, сделай милость.

-Отчего же нет, говори мурза. Если в моей воле станется и не будет в твоём желании ничего противного уставу государеву - исполню,- слегка удивлённо ответил я.

Судя по заострившимся чертам лица урождённого степного аристократа, именно ради этих слов он и прибыл в Углич. Не переставая перебирать своими пальцами по моей ладони, Сулешов выдохнул:

-Упаси Аллах, никоей крамолы ни в речах моих, ни в думах нету. Едино чаю от тебя суда честного, правого.

Ещё раз оглядев мой серый суконный кафтан, вельможа прибавил:

-Пошлины судейные все сполна уплачу, в том мне поблажки не надо.

- С кем же судится хочешь?- ситуация мне стало вовсе непонятна.- Ты ведь Янши-мурза можешь прямо царю Фёдору Иоанновичу челом бить?