национальный эпос армянского народа - Давид Сасунский

Давид беглецов догнал, обоим головы отрубил, насадил их на копье и швырнул перепуганным насмерть воинам.

– Берите свою добычу и идите домой! – сказал он.

Половина вражьего войска была разгромлена, осталась еще половина.

Давид убил трех царей, четыре осталось. Стали цари между собой совет держать.

– Как же нам быть? – говорили они. – Давид непобедим.

Бап-френки сказал:

– В старинных книгах написано, что Давид погибнет от руки сородича своего. Пусть кто-нибудь из нас съездит в Сасун и подговорит кого-либо из тамошних пахлеванов Давида убить.

Поехал в Сасун царь алепский и сказал Горлану Огану:

– Помоги нам, Оган, умоляю тебя! Из Туранской земли пришел удалой пахлеван и перебил все наше войско. Мы слыхали, что у вас в Сасуне много смельчаков. Пошлите одного из них – пусть он убьет нашего недруга. А мы вам за это семь больших городов отдадим.

Горлан Оган, ничего не подозревая, обратился к Пачкуну Верго:

– Верго! Давай пошлем им в помощь Парон-Астхика, а за это семь городов себе возьмем, присоединим к Сасунской земле.

Парон-Астхик, сын Пачкуна Верго, был могучий и доблестный пахлеван. Вскочил он на боевого коня, булатным мечом опоясался и стрелой полетел на поле боя.

Давид пришел к Хандут-хатун и сказал:

– Хандут! Завтра я на бой пойду.

– Ты устал, Давид, – сказала Хандут-хатун. – Не ходи на бой. Я вместо тебя пойду.

– Нет, Хандут, я тебя не пущу! – сказал он. – Я пойду на бой. Но поклянись мне, что из дому ты не выйдешь, двери не отворишь, окна не отворишь и не взглянешь на бой.

– Пусть будет по-твоему, – сказала Хандут-хатун. – Я двери и окна закрою, дома посижу, рукодельем займусь.

На заре Давид снова ринулся в бой.

До полудня сражался он с Парон-Астхиком. Давид узнал своего родственника, а тот его не узнал. Давид бил шутя, Парон-Астхик бил изо всей мочи.

Внезапно отблеск меча проник в покой Хандут-хатун. «Что это? Никак не пойму, – сказала она себе. – Ведь сейчас не ночь, лунный свет проникнуть в комнату не может, и туч на небе нет, молнии сверкнуть неоткуда. Что же это за луч играет у меня в комнате?»

Не утерпела Хандут-хатун, встала, раскрыла окно. Смотрит: могучий всадник на лихом коне кружит, над головою Давида булатным мечом машет – искры так и сыплются. Хандут была умница, грамоту хорошо знала. В старинных книгах ей довелось прочесть, что Давид погибнет от руки сородича своего, и тут она догадалась, что это двоюродный брат Давида машет у него над головою мечом. Заметила Хандут, что Давид бьет шутя, а Парон-Астхик – изо всей силы-мочи, что для него это бой не на жизнь, а на смерть. Взяла Хандут-хатун саз и запела:

Парон-Астхик, остановись!

Тебе кричу: остановись!

Осыпан искрами Давид,

Спалишь Давида ты огнем -

То счастье все мое горит.

Схоронишь ты Хандут живьем.

Услыхал Давид голос Хандут.

– Ох-ох-ох! – воскликнул он. – Вот она, женская стойкость! Я знал, что ты дома не усидишь.

Как скоро Давид удостоверился, что двоюродный брат и впрямь хочет его убить, ударил он его мечом-молнией, коня его рассек пополам, а самого Парон-Астхика опрокинул.

Парон-Астхик издал предсмертный стон:

– Ах!.. Я пал от руки своего родича.

– Ой, ослепни мои глаза! – вскричал Давид. – Убил я своего двоюродного брата! В Сасуне есть старинный обычай: когда кто-нибудь из нашего рода умирает, он должен положить голову на колени к родственнику своему и тогда уже душу Богу отдать.

Соскочил Давид с коня и положил голову родича к себе на колени. Парон-Астхик притих, потом захрипел и испустил дух.

Увидел Давид, что Парон-Астхик отошел, и в то же мгновенье без чувств упал на его неподвижное тело. Враги бросились на Давида. Но Конек Джалали грозно кружил вокруг своего хозяина и не подпускал к Давиду врагов.

Наконец Давид очнулся, тотчас вскочил на коня и напал на врагов. Враги в ужасе разбежались.

– Не бегите! – крикнул им вслед Давид. – Скажите мне только, где ваш царь, и я вас не трону.

Войско остановилось.

– Наш царь Бап-френки удрал, – отвечали беглецы, – ускакал на запад, в свой город.

Давид примчался в тот город и велел передать Бап-френки: пусть, мол, выйдет, Давид хочет с ним побеседовать.

Вышел к нему Бап-френки, смотрит – Давид верхом на Джалали, словно крепость на крепости. Испугался Бап-фрепки и бросился бежать.

Давид его догнал, поймал, отрубил ему голову, затем возвел на престол другого царя и сказал горожанам:

– До конца ваших дней не воюйте с нами, А если царь ваш, визирь или еще кто-нибудь станет вас утеснять, пошлите мне грамоту, и я за вас заступлюсь.

В ответ горожане дружно воскликнули:

– Твое слово – закон!

После этого Давид возвратился на поле боя и объявил войскам: – Я убил вашего царя. Возвращайтесь домой, живите мирно и впредь войной на нашу страну не ходите.

Давид восточного царя убил, западного царя убил, оханского царя убил, тоханского царя убил, остальные бегством спаслись, по своим краям разъехались.

Что оставалось делать Давиду? Крикнуть: «Хандут-хатун! Открой дверь! Это я, Давид!»

Судьба, однако ж, готовила Давиду новое испытание. Всему миру известный пахлеван Гамза прислал отцу Хандут-хатун письмо:

«Отдай за меня Хандут-хатун. Не отдашь – пеняй на себя».

Растерялся Вачо Марджо.

«Как же мне быть? – сказал он себе. – Если я свою дочь пахлевану Гамзе отдам, Давид Сасунский разгневается. Если же я ее Давиду отдам, пахлеван Гамза разобидится. Я между двух огней».

Созвал Вачо Марджо отцов города на совет.

– Как нам быть? – опросил он. – Пахлеван Гамза письмо мне прислал, требует отдать за него Хандут-хатун. Давид Сасунский за нее сражался, хочет, чтобы я отдал ее за него. За кого же мне ее выдать? Этому отдадим – от того не избавимся, тому отдадим – от этого не избавимся. Что вы мне присоветуете?

Отцы города ответили ему так:

– Пошли гонца с письмам к Давиду Сасунскому – пусть, мол, переведается с пахлеваном Гамзой. Кто победит, тому в награду отдашь ты Хандут-хатун.

Младший брат Хандут, припав к луке седла, во весь конский мах поскакал на ратное поле и письмо отца Давиду вручил.

В это самое время на сасунских лихих конях во главе отряда молодых всадников примчались Кери-Торос, Горлан Оган и Пачкун Верго. До них дошла весть о смерти Парон-Астхика, и они приехали, чтобы тело его забрать и похоронить в Сасуне.

Давид поздоровался с родственниками, расцеловался с ними, а затем прочел им письмо царя.

– Ну что ты теперь будешь делать, вздорный репоед? – спросил Кери-Торос. – Разве у нас в Сасуне девушек мало, что ради Хандут понесло тебя в Капуткох? Ты думаешь, это тебе Козбадин, или Мсра-Мелик, или Шапух, или Бап-френки, или твой двоюродный брат? Нет, мой милый, это пахлеван Гамза! Его мизинец шире твоей руки.