Василий Седугин - Владимир Мономах

При выходе из Переяславля возле Епископских ворот священники вынесли крест, а потом мимо креста с пением двинулся весь клир во главе с епископами. Все воины, в том числе и князья, проезжая и проходя мимо креста, получали благословение переяславского владыки и долго еще, целых одиннадцать верст, до реки Альты впереди ратей шли церковные люди.

От всего виденного – и от огромного войска, собранного почти со всей Руси, и от освящения похода русской православной церковью, и от воодушевления, которое читалось на лицах всех воинов – Мономах испытывал особый душевный подъем. Он твердо верил в победу. Не могли не победить поганых русские рати, шедшие в степь с такими великими целями – защиты родины и святой веры. Он помнил тепло поцелуя Белославы и ее прощальные слова:

– Возвращайся, Владимир, живым и здоровым. Я не представляю жизни без тебя.

Через двадцать дней тяжелого перехода по осевшему снегу с многочисленными проталинами, где выступала черная грязь, войска подошли к столице донских половцев Шаруканю, названной так по имени хана Шарукана. Воины приготовились увидеть красивый город с домами и теремами, а перед их взорами открылось скопление кибиток, глинобитных домиков, шатров; все это нестройное степное селение было опоясано невысоким земляным валом.

Русы говорили насмешливо:

– Это и есть столица?

– А вал перешагнуть можно…

– Крепость, тоже мне…

Действительно, русское войско умело брать рубленные из дерева и сложенные из камня крепости, а земляные валы могли быть преградой разве что для конницы.

Видно, это понимали и половцы. Едва столица была окружена русами, как на вал выбежали горожане и подали знак, что не хотят оказывать сопротивления, а желают вступить в переговоры. Вскоре из ворот вышли видные жители Шарукани, неся в руках чаши с вином и рыбу на огромных серебряных блюдах; город сдавался на милость князей и обязывался уплатить тот откуп, который они назначат.

Владимир Мономах поставил условия: жителям сдать все оружие, отогнать в русский стан коней, немедля отпустить всех русских пленников, а также пленных торков, берендеев и людей иных земель, кто захочет быть свободным. А для войска приказал выдать все золото и паволоки, что есть в домах, все ценное имение, взамен же обещал жизнь и жилище.

Русская рать задержалась в Шурукани всего один день и направилась к другому половецкому городу, Сугрову. Сугров был таким же степным городом, как и Шурукань, но укреплен посильнее: земляной вал здесь был выше, а поверх его было воткнуто кольё – заостренные жерди.

Мономах направил к крепости трех всадников для переговоров. Они подъехали на безопасное расстояние, один из воинов вынул рожок и трижды просигналил, вызывая жителей на переговоры. Защитники молча наблюдали за русами. Потом какой-то знатный половец что-то громко закричал, воины разом подняли луки, выпустили стрелы и стали бесноваться, как видно выражая желание отстаивать город до конца.

Тогда русская рать медленно, не спеша обошла Сугров со всех сторон. Воины стали пускать стрелы с горящими смоляными наконечниками. Кольё на земляном валу, просушенное и прокаленное жарким весенним солнцем, загорелось и заполыхало ярким пламенем. Вперед были выдвинуты метательные орудия, которые начали кидать длинные жерди со смоляными факелами; вскоре вспыхнули строения в городе, и дым стал расползаться по степи. Немногочисленных колодцев не хватало, чтобы пламя залить водой. Вскоре Сугров представлял собой одно огромное пожарище. Когда пламя немного поутихло, русы ворвались в город…

После взятия Сугрова русские рати вышли к Дону. Князья собрались на военный совет. Вид у всех был возбужденно-радостный. Еще бы, в такую глубь степей русское войско еще ни разу не заходило!

– Половцам больше отступать некуда, – горяча коня, говорил Святополк. – Или им придется принимать бой, или уходить за Дон, а там и за Волгу.

– Значит, будет бой, – поддержал его Давыд Святославич. – Не уйдут из степей половцы, пока мы их не прогоним.

– Что говорит разведка? – обратился Мономах к воеводе Дмитру Иворовичу.

– Подошли все ханы, скопились большие силы.

– Тогда с Богом! Будем готовиться к бою.

К вечеру южный край неба закрыли скопища конницы. Они ширились, приближались, и скоро стали различимы половецкие всадники. Русы молча следили за действиями степняков. Как всегда, Мономах поставил пеших воинов в середине, крылья заняли конные дружины. Вместе со Всеволодом проехал перед рядами воинов, приказывая крепко стоять против неприятеля. Он напомнил слова русского полководца, князя Святослава Старого, который воодушевлял войска словами: «Так не посрамим земли русской, но ляжем здесь костьми, ибо мертвые сраму не имут!» Но мы, добавил он, добьемся здесь победы, чтобы навсегда пресечь всякие попытки половцев разорять наши селения и уводить в полон наших людей!

Воины ответили дружно:

– Головы готовы сложить за святую Русь!

Солнце клонилось к вечеру, когда на русские рати понеслась лавина половецкой конницы. Вражеских сил было столько, что удар был нанесен и по центру, и по обоим крыльям одновременно. Скованные большими силами, князья не могли ни осмотреться, ни помочь друг другу. И воевали кочевники не так, как прежде. Раньше они старались сокрушить противника стремительной атакой и, если не удавалось это сделать, тотчас отходили; сейчас же ввязались в длительный, тяжелый рукопашный бой, стремясь прорвать строй русов. Сражение шло на их родной земле, и это придавало им дополнительные силы. До захода солнца продолжалась жестокая, кровавая сеча, лишь темнота разъединила борющиеся стороны.

Обессиленные воины садились на мокрую землю там, где находились, и ночь провели, не снимая броней и кольчуг и не выпуская из рук оружия. Но противник не проявлял активности ни на другой, ни на третий день, видно, копил силы. Наконец утром 27 марта 1111 года еще большее войско врага изготовилось к нападению.

– К половцам подошло значительное пополнение, – озабоченно говорил Святополк. – Бой ожидается жестокий и кровопролитный. Надо нам, князьям, встать во главе воинов, чтобы своим примером вселить в них новые силы.

Мономах с ним согласился. Сев на коней, князья выехали перед строем и заняли место впереди. По рядам прошел легкий гул, воины приветствовали своих военачальников, подтянулись, приободрились.

Мономах правил коня вблизи ратников, вглядываясь в их лица, и видел, каким нетерпением горят их глаза. Значит, не иссяк их дух во время долгого похода, сбережены силы для решительного сражения! И тут к нему пришло решение, которое давно созревало в его голове. Всегда русы сначала оборонялись, а потом наносили ответный удар. А если поступить наоборот, не ждать нападения степняков и первыми напасть на их построения? Неожиданные, не избитые и внезапные решения, подкрепленные высоким духом бойцов, всегда приносили ему победу. Стоит рискнуть и на этот раз, тем более что воины ждут от него чего-то необычного, что помогло бы сокрушить врага.