Виктор Поротников - Ледовое побоище. Разгром псов-рыцарей

Для Бедослава начались ратные будни. Гридней поднимали с постели очень рано, после завтрака их разбивали на небольшие отряды, во главе которых стояли десятские. В то время как один отряд гридней занимался выездкой лошадей, другой упражнялся в стрельбе из лука, третий овладевал приемами владения мечом, четвертый отрабатывал различные варианты перестроения боевого строя…

После обеда гридням полагался недолгий отдых, затем военачальники снова брали их в оборот, меняя отряды местами, кто до обеда упражнялся на мечах, того сажали на коня, кто стрелял из лука, тому после полудня приходилось становиться в боевой строй или браться за меч… За всем этим зорко следил гридничий Данислав, при случае помогая десятникам советом или личным примером. Несмотря на свою седину в бороде и волосах, Данислав отменно владел любым оружием и мог метнуть дротик дальше всех.

Не прошло и десяти дней службы Бедослава в княжеской дружине, как в Переславль-Залесский прибыло новгородское посольство. По такому случаю около тридцати самых рослых гридней нарядили в добротные одинаковые кафтаны и шапки, вооружили позолоченным и посеребренным оружием из княжеского хранилища и поставили в караул у въезда в детинец, у главного входа в княжьи хоромы и у дверей в теремных покоях.

Оказался в этом почетном карауле и Бедослав благодаря своему росту и крепкой стати.

Новгородских послов было восемь человек. Во главе посольства стоял боярин Ерофей Батура. Это был дородный широкоплечий мужчина, с черной окладистой бородой, большим носом и карими, чуть навыкате глазами. На нем был фиолетовый длинный опашень из аксамита и цветастые сафьяновые сапоги. Сопровождали Ерофея Батуру еще два боярина и пятеро купцов, среди которых находились Михей Соколятник и Иван Мелентьевич.

Бедослав стоял на страже у выхода из тронного покоя, куда пришли послы, чтобы говорить с князем Александром Ярославичем. Он сразу узнал Михея Соколятника и брата Василисы, но те не заметили его, поскольку, войдя в зал, оказались спиной к Бедославу.

Сняв собольи и лисьи шапки, послы низко поклонились сидящему на троне Александру Невскому, облаченному в длинную багряную свиту, с золотой вышивкой вокруг ворота и на рукавах. На темно-русых густых волосах молодого князя лежала золотая диадема.

Князь был широкоплеч и статен. Не имея ни усов, ни бороды, он тем не менее выглядел мужественно благодаря правильным, довольно крупным чертам лица, высокому лбу и пронизывающему взгляду голубых очей.

– Здрав будь, Александр Ярославич! – громко произнес глава посольства. – Господин Великий Новгород челом тебе бьет. Вече новгородское просит тебя вернуться в Новгород на княжение.

– Не иначе передрались друг с другом вольные новгородцы, разнимать некому! – усмехнулся князь краем рта.

Сидящие на длинной скамье у стены переяславские бояре и воеводы негромко рассмеялись, прикрыв рот кто кулаком, кто шапкой.

– Не до смеха нам ныне, княже, – с печальным вздохом продолжил Ерофей Батура. – Ливонцы построили крепость в Копорье, по нашей земле шастают куда захотят, зло творят повсюду. Вече постановило идти войной на ливонцев, полки новгородские к походу готовы. Предводитель нам нужен опытный и смелый. Народ в Новгороде просит тебя, княже, возглавить воинство наше.

– У вас и свои воеводы имеются, господа-новгородцы, – сказал князь. – Тот же Домаш Твердиславич, да Судислав и Кербет. Все трое – воители славные! Полагаю, и без меня вы обойдетесь. У меня своих дел невпроворот. Град из руин поднимать надо, сожженные татарами деревни восстанавливать.

– Беда с запада надвигается большая, княже, – вновь заговорил чернобородый Ерофей. – Немцы Изборск взяли, псковичей в битве посекли. Псков пал, там ныне ливонцы хозяйничают. На Новгород немцы нацелились, остановить их нужно.

– Вот вы и останавливайте ливонцев, мужи новгородские, – отрезал князь. – Я предлагал вам вести полки к Пскову еще в прошлую осень, так дума боярская меня не послушала, указала мне путь из Новгорода. Вы сами сказали тогда, мол, псковские дела нас не касаются! Так и меня не касаются дела новгородские!

– Позабудь обиды, Ярославич! – проговорил Михей Соколятник. – От Новгорода и до Торопца недалече, а ведь это отчина жены твоей. Ливонцы и туда нагрянуть могут.

– Окончен разговор, господа новгородцы! – повысил голос князь. – Я вам не игрушка: захотели – побаловались, а наскучила – так с глаз долой! Коль князь вам надобен, тогда в Тверь ступайте, к моему младшему брату Константину. Он рад будет сменить тверское пепелище на княжение в богатом Новгороде.

– Знаем мы Константина Ярославича, – сказал на это Михей Соколятник. – Он в чтении книжном смыслен да в ученых спорах, а для ратного дела Константин не пригоден. Невоинственный он человек.

– Тогда езжайте в Суздаль, господа новгородцы, поклонитесь другому моему брату, Андрею, – промолвил князь. – Уж он-то войну любит! С превеликой радостью Андрей возглавит полки новгородские.

– Андрей Ярославич ратолюбив, это нам ведомо, – сказал боярин Ерофей, переглянувшись с Михеем Соколятником, – однако молод он еще годами. Воинский опыт у него еще невелик. Вот кабы ты, княже, послушал нас…

– Довольно, боярин! – прервал посла Александр Ярославич. – Слово мое твердо! Не захотели вы мне подчиняться в свое время, ну так сами теперь с бедами своими управляйтесь!

Послы, понурив голову, направились прочь из тронной светлицы. У низких закругленных дверей они сгрудились кучкой, пропуская вперед главу посольства, который своей дородной фигурой занял весь дверной проем.

В этот момент Иван Мелентьевич узнал Бедослава в одном из двух гридней, застывших с дротиками в руках у выхода из тронного зала. Купец изумленно вытаращил глаза на Бедослава, который смотрелся весьма молодцевато в голубом кафтане, красных сапогах и красной парчовой шапке с меховой опушкой. Иван Мелентьевич ткнул локтем в бок Михея Соколятника, кивнув ему на Бедослава.

Тот тоже узнал бывшего плотника, вскружившего голову сестре Ивана Мелентьевича.

– Откель он тут взялся? – сердито прошипел Михей прямо в лицо Ивану Мелентьевичу. – Я вижу, этот проныра нигде не пропадет!

– Почуял пес, что новгородские ушкуйники ножи на него точат, потому и удрал в Переславль! – с кривой ухмылкой ответил Михею Иван Мелентьевич.

Бедослав расслышал, о чем шептались два купца, имевшие на него зуб, но вида не подал. Он был даже рад в душе, что Иван Мелентьевич и Михей Соколятник теперь знают о месте его пребывания.

«Пущай знают, злыдни толстопузые, что я не погиб и не сгинул, что не мыкаюсь в нищете! – торжествующе подумал Бедослав. – Прознают дружки Кривуши, что я в Переславле, и ладно. Руки у них коротки, чтобы достать меня здесь!»