Старые годы. Русские исторические повести и рассказы первой половины XIX века

Бутурлин Иван Иванович (1661 – 1738) – стольник, генерал. Бахус – бог вина и веселия.

С. 349. Не хвалися о утрие... – цитата из библейских «Притчей Соломоновых» (гл. 27, ст. 1).

С. 356. Княгиня Мария Андреевна Меншикова... утратила в ссылке и жизнь – вероятно, речь идет о жене Александра Даниловича Меншикова, самого близкого сподвижника Петра I, князя, генерал-фельдмаршала, Дарье Михайловне; скончалась по пути в Березов, куда было сослано семейство Меншиковых Петром II в 1727 г.

С. 360. Феофан Прокопович (1681–1736) – один из сотрудников Петра I, писатель, глава Ученой дружины, поклонник философов-материалистов, сторонник просвещенного абсолютизма, архиепископ.

Остерман Андрей Иванович (1686–1747)– родом из Вестфалии; на русской службе с 1703 г.; дипломат, член Верховного тайного совета; в царствование Анны Иоанновны (1730–1740) определял внешнюю политику России. В 1741 г. сослан в Березов Елизаветой Петровной.

С. 362. Эзоповы и Федровы басни – басни древнегреческого баснописца Эзопа (6 в. до н. э.) и римского – Федра (ок. 15 г. до н. э. – ок. 70 г. н. э.).

С. 366. Ягужинский Павел Иванович (1683–1736) – один из ближайших помощников Петра I, дипломат, затем генерал-прокурор.

Д<���митрий> М<���ихайлович>Голицын – вероятно, Михаил Михайлович Голицын (1675–1730), князь, генерал; позже фельдмаршал и видный военачальник первой трети XVIII в.

Толстой Петр Андреевич (1645–1729), граф, государственный деятель и дипломат. Добился возвращения в Роесию царевича Алексея Петровича и руководил следствием по его делу. С 1718 года начальник Тайной канцелярии, президент Коммерц-коллегии. С 1726 – член Верховного тайного совета. В 1727 – выступил против Меншикова, заточен в Соловецкий монастырь.

Шафиров П. П., Шереметев Б. П., Апраксин Ф. М. – см. коммент. к стр. 348 303, 305.

С. 370. Стефан Яворский (1658–1722) – русский церковный деятель, писатель, противник Феофана Прокоповича, «местоблюститель патриаршего престола», с. 1721 г. президент Синода. Голицын Борис Алексеевич (1654–1714) – князь, дядька-воспитатель Петра I. Во время Великого посольства (1797–1798) – одно из главных лиц в правительстве; после Астраханского восстания 1705–1706 гг. в немилости у царя.

С. 372. ...царевна Екатерина Ивановна... – племянница Петра I, герцогиня Мекленбургская, мать Анны Леопольдовны (1718–1746), правительницы России (1740–1741) при малолетнем императоре Иване VI Антоновиче.

С. 373. Неплюев Иван Иванович (1693–1773) – государственный деятель, конференц-министр и сенатор (с 1760); дипломат, русский резидент в Константинополе.

Апраксин Степан Федорович (1702–1758) – генерал-фельдмаршал, участник турецких походов; возглавлял русскую армию в начале Семилетней войны (1756–1763); за нерешительные действия отстранен от командования.

Салтыков Петр Семенович (1696–1772/73) – генерал-фельдмаршал, московский генерал-губернатор; победитель в Семилетней войне при Пальциге и Кунерсдбрфе.

Бутурлин Александр Борисович (1694–1767) – генерал-фельдмаршал, сенатор; фаворит Елизаветы Петровны. Во время Семилетней войны, в 1760–1761 гг., был главнокомандующим русской армией.

Миних Бурхард Кристоф (1683–1767) – родился в Ольденбурге; с 1721 г. на русской службе; в годы правления Петра I руководил гидравлическими работами; впоследствии граф, генерал-фельдмаршал; в правление Анны Леопольдовны был первым министром, в 1742 сослан в город Пелым Елизаветой Петровной; возвращен из ссылки в 1762 г. Петром III.

...l'hotel Rambouillet – отель Рамбулье – знаменитый литературный салон XVII в., центр литературной жизни Франции в 1624–1648 гг. Хозяйкой его была Катарин де Вивон-Пизани, маркиза Рамбулье.

С. 375. ...жезл, наподобие кадуцея... (лат. caduceus) – в греко-римской мифологии обвитый двумя змеями магический жезл Гермеса (Меркурия), вестника богов и бога торговли, стад и дорог.

С. 376. Гросфатер (нем.) – дедушка; так назывался старинный танец.

Александр Павлович Башуцкий

Петербургский день в 1723 году

Солнце ярко горело на небе, но туман, едва отделившийся от сырой земли, перенимал желтые его лучи и еще задергивал острые верхи черепичных крыш. Коровы бродили около домов, громко мыча; они жадно ели свежую траву, пробивавшуюся по сторонам улиц, где не было мостовой; петухи смелым криком только что возвещали утро, а город, казалось, весь уже был жизнь и движение. Петербург в то время просыпался очень рано.

Вниз по Неве плыли к Адмиралтейству от Смольного двора лодки, тяжело нагруженные бочками, снастями, лесом; в домах и дворах заметна была чрезвычайная хлопотливость; у богатых палат стояли огромные фигурные коляски, кареты, запряженные цугами разодетых в пеструю сбрую коней, или пышно оседланные лошади; в других местах, как ягодки, рисовались на зелени садов красные одноколки; из всех домов выходили люди разного звания и вида, кто в богатом, кто в бедном, но все в чистом наряде; одни спешили к церквам, другие к Неве, левый берег которой осыпан был народом; на самой реке множество судов разной величины беспрерывно стремились со всех сторон к крепости. Против австерии Меншикова отдельно стояли принадлежавшие вельможам буеры и шлюбки, убранные бархатом и тканьями ярких цветов, а в воздухе между тем гудел, не умолкая, оглушительный звон колоколов; в смутном шуме их два голоса, с двух противоположных концов города раздававшиеся, владычествовали и покрывали другие: один своими важными, громкими, мерными, как пушечные выстрелы, ударами; другой резким и пронзительным звуком, долго трепетавшим в пространстве. Народу, видно, особенно знакомы были эти голоса, ибо при каждом ударе в толпах слышалось какое-либо приветствие: «Славно!», «Ай да Иверский-Валдайский!», «Речист, родимой – словно гром» или «Не вырос еще бедняга Немец!» «Куда те, пискун свейской, тянуться за нашим русским богатырем», и т. п. {Один из колоколов, в 800 пудов, привезен был из Иверско-Валдайского монастыря и повешен в Александро-Невском; второй, находившийся в Троицкой церкви, взят в Або.} Около Летнего дома солдаты и служители дворцовые под распоряжением собственных государевых денщиков выметали в саду аллеи, ставили скамьи, покрывали длинные столы; словом, видно было, что город с утра готовился к празднику.

На берегу Фонтанной реки находился в то время в широком дворе барский дом, изукрашенный фигурными, тонкими колоннами на тощих базах. С шестиступенной наружной лестницы дома сошли два человека:, один в зеленом чекмене с серебряными нашивками, в цветных сапогах казацких, алых шароварах и четырехугольной шапке, опушенной узеньким соболем; другой, мужчина среднего роста, худенький, с острым носиком, маленькими живыми глазами, в плаще пыльного цвета, из-под которого по временам выказывалось немецкое, или, как называли тогда, саксонское платье. Он перекрестился, надел низенькую треугольную шляпу и, своротив налево со двора, пошел с товарищем мимо Форштата, или Русской слободы, вдоль берега, который против домов укреплен уже был длинными сваями, в других же местах неровным, извилистым откосом спускался к реке. Дошед до первого моста, они взошли на оный. В это время где-то пробило шесть часов.