Василий Аксенов - Любовь к электричеству: Повесть о Леониде Красине

…1 Мая в Москве в квартиру помощника присяжного поверенного Андриканиса… явилась полиция и арестовала самого Андриканиса, жену его, сестру и 12 человек гостей. По уверениям полиции, ей удалось захватить почти в полном составе комитет с.-д. партии…

«Русь», март – май 1907 г.

– Еще раз повторяю вам, господин ротмистр, что никакого Алексея и никакого Любича я никогда не знал и в глаза не видел. Три четверти гостей Андриканиса мне совершенно незнакомы. Я категорически протестую…

– Не нужно нервничать, господин Красин. Вы курите?

– Уберите к дьяволу ваши папиросы! Семнадцатый день вы задаете мне одни и те же вопросы, в том числе и о курении. Я должен давно быть на службе, а вы даже не позволяете мне телеграфировать в Петербург! Учтите, ротмистр, это не пройдет для вас без последствий!

Два молодых человека медленно шли по Малому Гнездниковскому переулку. Они были так увлечены разговором, что даже не обращали внимания на окна охранного отделения.

– На допрос его везут каждый раз в 9 часов утра. В 9.15 карета поворачивает с Тверской в Малый Гнездниковский. Проходной двор с бульвара знаешь? – Говоря все это, Илья Лихарев подсовывал Виктору Горизонтову какие-то пикантные открыточки и вроде бы давился от смеха.

– Еще бы не знать! Мы по этому двору в декабре пятого с Личардой удирали, – сказал Виктор. – Там его и подстрелили.

– В общем, мешкать нечего. Завтра будем спасать Никитича, – сказал Илья.

– Все понял, – кашлянул в рукав Виктор.

Они уже почти дошли до входа в охранку, как вдруг дверь открылась и на улицу вышел… Красин. Жандармский ротмистр, почтительно взяв под козырек, изрек что-то вроде «ще-ра-пщу-пще-нья-милостн-сдарь-долг-служба». Красин надел шляпу, сумрачно взглянул на Лихарева и Горизонтова и пошел к Тверской, твердо стуча зонтом и каблуками английских ботинок.

– Послушайте, Англичанин, – сердито, почти зло говорил Красин, шагая по маленькой комнатке конспиративной квартиры, – я поставлю вопрос о вашем пребывании в партии.

Виктор и Илья, окаменев, сидели на чахлой тахте. Впервые они видели Никитича таким суровым, даже тени привычной красинской улыбки, от которой сразу становилось легко, не мелькало сейчас на его лице.

– Больше того, я поставлю вопрос о вашей кипучей деятельности. У меня уже есть некоторые сведения, правда, пока еще не проверенные. Вы связались с темными личностями и ведете с ними переговоры о какой-то аляскинской авантюре от имени партии! Вы компрометируете партию, Англичанин! Вы не явились в Варну, а «Зара» погибла. Где вы были? Где вы были все это время? Помолчите! Что с Таней? Куда вы дели Таню Берг? Учтите, если с девушкой случилось что-нибудь плохое, я не остановлюсь перед тем, чтобы вашими делами занялись люди Камо…

Виктор вдруг уронил голову в ладони, огромные плечи его затряслись. Красин опешил.

– Таня умерла на его руках, Леонид Борисович, – тихо сказал Илья. – Поэтому он и опоздал в Варну…

– Идиоты! Кре-тины! О-лиго-френы! – разорялся Ехно-Егерн, молотя кулаками по синему сукну. – Отпустили самого Никитича! Даже наблюдения за ним не установили!

Перед ним навытяжку стояли околоточный надзиратель и ротмистр. Полковник сидел в кресле.

– Да ведь кто ж предполагал, что он Никитич, – просипел ротмистр.

Ехно-Егерн вместо ответа взвесил на ладони пресс-папье – не разобьется ли? – и запустил тяжелой этой штукой в кожаный огромный диван, похожий на пожилого бегемота с протертыми боками.

– Где он теперь? В какую страну отбыл? Выплывет ли вообще на поверхность? Вам, господа, лишь огурцы со студнем жевать, а пошевелить извилинами мозга вам затруднительно. Нальетесь с утра рассолом и рыгаете весь день в полусне! Вас это, конечно, не касается, Михаил Константинович. – Ехно-Егерн вдруг застыл перед окном, в которое стучалась весенняя крепкая ветвь с налитыми, готовыми лопнуть почками. – Ну что ж, – проговорил он тихо. – Будем ждать. Будем надеяться и ждать, искать и бороться.

…Послышался стук каблуков, и вошедший офицер протянул Ехно-Егерну пакет.

– Из департамента полиции, господин полковник.

«Ввиду недавнего ареста в Москве Никитича, – читал Ехно-Егерн письмо Гартинга, – имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство не отказать сделать распоряжение о непредъявлении этому лицу в виде обвинений фактов, выясненных при посредстве известного сотрудника, дабы не провалить последнего».

«Ах, молодец! Ах, Гартинг! – подумал Ехно-Егерн. – Вот что значит в нашем деле опыт революционной работы. Если бы мне по примеру Гартинга потереться в молодости среди бунтовщиков, сейчас бы больше успел. Да теперь уж поздно, поздно… Но ничего, выходит, ослы-то отпустили Никитича с толком, сами не зная того. Жаль вот, наблюдение не установили, но это дело наживное, это дело наживное…»

Красин шел по набережной Мойки, смотрел на зеленые клейкие листочки, на несущиеся в небе, словно из детства, летящие облака и ничего этого не видел. «У них есть человек в наших верхах, – думал он, – это несомненно, и, по всей вероятности, этот человек близок к Заграничному бюро или даже входит в него. Иначе чем объяснить последние провалы наших транспортов литературы, оружия? Почему охранка так точно выходит на наши явки? Может быть, они уже знают, что я – Никитич? Для чего тогда выпустили? Как подсадную утку? Нет, я бы давно уже почувствовал хвост: старую лисицу не проведешь…

Безусловно их агент, если он есть в нашем руководстве, постарается быть на съезде или около съезда. Охранка, конечно, пошлет ему на помощь своих связных, кого-нибудь вроде того Арчакова, который крутился в Лондоне еще в пятом году… Кстати, его до сих пор не обезвредили, насколько мне известно… Придется немедленно послать в Лондон двух-трех наших людей, один из них обязательно должен быть кавказец… ну, предположим, Илико…»

…«Миррор» сообщает, что Горький прибыл секретно из Италии в Лондон на конгресс социал-демократов. На съезде, возможно, возьмут верх крайние фракции. В Лондоне собралось 340 русских с.-д. На заседаниях присутствует, между прочим, член Думы Алексинский. Последний заявил, что Дума больше не нужна и что усилия депутатов-социалистов должны быть направлены к ее роспуску.

…По сообщениям «Дейли мейл», русские социал-демократы наняли для своих заседаний церковь Братства на Саутгейт-Род, в Лондоне.

…«Морнинг пост» указывает, что с.-д. было отказано провести съезд в Швеции и Дании. В Англии общественное мнение разделилось, однако заседания при закрытых дверях вряд ли вызовут симпатии у англичан…

Из резолюции V съезда РСДРП: