Григол Абашидзе - Лашарела

Стало тихо, только дрова потрескивали в очаге да шипел на огне фазан.

– Мы ведь приглашали к себе царя, – нарушила молчание Лилэ. – Он обещал погостить у нас.

– Погостить? – спросил тот, кто крутил вертел, многозначительно глянув на товарищей.

Но те, словно заколдованные, не сводили глаз с Лилэ и, казалось, не слышали его.

Лилэ стало неловко за свою откровенность.

– Да, он обещал, и мы его ждем, – добавила она. – Раз он уж так близко от нас, может, и осчастливит нас своим посещением.

– Мне неизвестны намерения царя, – отозвался слуга. – Если позволите, я доложу о вашем желании.

– Буду очень благодарна, – покраснела Лилэ. – Лухуми скоро вернется, он ведь недалеко отсюда, – сбивчиво закончила она.

На углях в очаге вспыхивал жир, запахло жареным мясом.

– Никак, фазан горит, – заметила Лилэ.

Слуга с трудом отвел глаза от лица красавицы и беспокойно стал разглядывать дичь. Один бок фазана в самом деле сильно подгорел.

– Сжег! Как же это я! – испуганно воскликнул он.

– Как же быть? Что сказать теперь царю? – заговорили все разом.

– Не послушались вы нас, а уж мы бы как следует зажарили, проговорила Лилэ. – Дайте-ка сюда…

– Ничего, я сам как-нибудь, – не уступал слуга. – И что это со мной стряслось!

Он горячо взялся за дело. То ли от усердия, то ли от жара, идущего из очага, у него на лице каплями выступил пот.

Второй бок фазана быстро подрумянился, и, подхватив вертел, незадачливый повар поднялся и позвал остальных лучников.

– Мы пошли. Спасибо вам большое.

– Передайте царю нашу просьбу. Фазан все равно не годится для царского стола, а мы вас всех угостим на славу! – напутствовала Лилэ слуг.

Выехав за ворота, слуги стали пререкаться между собой.

– Ты бы хоть раз посмотрел на фазана! – упрекнул старшего один из охотников.

– Даже запаха горелого не учуял! – издевался другой.

– Много вы сами слышали и видели! – защищался тот.

– Нас ослепило то же, что и тебя! – смеясь, отозвался первый.

– Ну и красива!.. В жизни такой не видел. И как это она пошла замуж за этого Лухуми!

– Полно вам зубоскалить! Этот фазан может нам дорого обойтись, если царь не в духе!..

– Давайте расскажем все, как было. Как услышит царь о красавице, про все забудет. Вот увидишь, тут же в гости соберется!

– А нам только того и надо. Добрый ужин и теплая постель лучше, чем голодными валяться под открытым небом!

Эти рассуждения подбодрили всадников, и они пришпорили коней.

Между тем оставшиеся с царем слуги раскинули скатерть прямо на траве, и Лаша терпеливо дожидался своего фазана. Он с утра чувствовал недомогание, кружилась голова.

И вот наконец посланцы вернулись.

– Почему сожгли птицу? – превозмогая слабость, спросил Георгий.

– Выслушай нас, царь! Мы попали в дом твоего телохранителя Лухуми. Самого его дома не оказалось. Но жена у него такой неописуемой красоты, что глаз не оторвешь, приворожила нас, да и только! Мы про все забыли, на нее глядя, вот и подгорел фазан. А они тебя ждут к себе, говорят, обещал заехать к ним. У них и ужин готов и постель.

– Выходит, она и вправду красива, – задумчиво проговорил царь. – Мне о ней говорил эристави Бакур, да я не поверил.

– Красавица! Ангел, а не женщина, в жизни такой не видел! – наперебой принялись расхваливать охотники жену Лухуми.

– И они искренне меня звали? – спросил Георгий, все еще колеблясь.

– Искренне, государь, искренне, от всей души! Давно обещал, говорят, царь к нам заехать, и у нас, мол, все готово к его приезду. Хозяйка несколько раз повторила.

– А Лухуми дома? – спросил Лаша.

– Нет, он в поле на току.

– Да… Ну, что ж, едем в гости к Мигриаули, – принял внезапное решение царь. Слуги едва успели собраться, Лаша вскочил на своего гнедого.

После отъезда царских слуг Кетеван долго стояла у очага, охваченная дурным предчувствием.

Во дворе залаяли собаки, раздался конский топот.

Лилэ торопливо спустилась по лестнице.

– Царь едет! – крикнула она свекрови со страхом и радостью в голосе и бросилась к воротам.

Георгий никак не мог одолеть своего недомогания. Чем быстрее скакал конь, тем сильнее кололо в боку. Он весь холодел от боли и все больше слабел. Он не мог даже крикнуть слугам, которые ничего не замечали, чтобы те придержали коней, не мог натянуть поводья, чтобы остановить своего гнедого.

– Вот она, жена Лухуми Мигриаули, – негромко произнес догнавший царя лучник.

Лаша не слышал. Целиком отдавшись воле коня, он почти потерял сознание. Но при виде женщины, вышедшей ему навстречу из высоких ворот, он встрепенулся, ему показалось, что все вокруг загорелось нестерпимо ярким светом. Он спрыгнул с коня и, едва держась на ногах, шагнул к Лилэ. Но тут силы изменили ему, в глазах потемнело, он качнулся и, не успев позвать на помощь, свалился у ее ног без сознания.

Сопровождающие кинулись к царю, подняли его и внесли во двор.

Лилэ не сводила с Георгия глаз. Вот он перед ней, уже не прекрасное видение лашарского праздника, а живой человек, юный, красивый и такой желанный. Не замечая ничего вокруг, глядела на него Лилэ и чувствовала, что силы покидают ее. В какое-то мгновение ей показалось, что царь умер: она с трудом удержала рвущиеся из груди рыдания, молча глотая слезы.

– Наверх несите, в гостиную, – распоряжалась Кетеван.

Опережая слуг, она взбежала вверх по ступеням, разложила на тахте шелковые подушки. Царя бережно опустили на постель. Лилэ подсела к нему и дрожащими руками стала расстегивать застежки его кафтана. Принесли воды. Она брызгала ему в лицо, на грудь. Но глубокий обморок продолжался.

– Поезжайте скорее за лекарем. – Кетеван проводила слуг до ворот.

– Бывало с царем когда-нибудь такое? – спросила она тревожно.

– Мы не слыхали, не знаем, – отвечали слуги.

– Не падучая ли у него? – беспокоилась Кетеван.

Слуги ускакали, и Кетеван вернулась в гостиную.

– Ну как? Не пришел в себя? – спросила она шепотом у Лилэ.

Лилэ отрицательно покачала головой.

– Господи, что же это с ним? И надо же, чтобы в нашем доме такое случилось! После нас будут винить во всем… – Охая и сокрушаясь, Кетеван тихо вышла из гостиной.

Бледная, дрожащая Лилэ склонилась над Лашой. Словно прощаясь со своей мечтой, она провела рукой по его волосам.

– Неужели конец? – простонала она.

Слезы Лилэ, падавшие прямо на лицо Лаши, привели его в чувство.

– Лаша… Лашарела… Царь! – забыв обо всем на свете, воскликнула Лилэ.

Царь потянулся, словно после глубокого сна, раскрыл руки и обнял склонившуюся над ним Лилэ. Она вздрогнула, хотела вырваться, но, ощутив какую-то слабость во всем теле и сама не понимая, что делает, приникла к его груди.

Царь в страстном поцелуе прильнул к ее устам.