Колин Маккалоу - Первый человек в Риме. Том 1

Котта взглянул и побледнел:

– Тебе следует быть в лагере Гнея Маллия, – сказал он.

– Да, если битва будет такой, какой мы ее себе представляем, – сказал Аврелий спокойно: он уже много дней видел приближающихся германцев и успел привыкнуть к этому зрелищу. – Гней Маллий думает, что нам удастся, как и прежде, покончить дело победоносными переговорами. Германцы сражались только тогда, когда мы их к тому вынуждали. Я не затею драки – они первыми не начнут. У меня здесь есть группа опытных толмачей, и я уже давно начал надиктовывать им все, что собираюсь сказать, когда германцы пришлют на переговоры своих вождей, а так оно и будет, я уверен, едва они прознают, что здесь их ждет многочисленная римская армия.

– Не сомневаюсь, что они уже знают! – сказал Котта.

– Не уверен. У них своя манера воевать. Если они и пользуются разведкой, то, конечно, не посылают ее так далеко. Они просто кочуют! Так кажется нам с Гаем Маллием. Они живут по принципу «Будь что будет».

Котта развернул своего коня.

– Я должен вернуться к Гнею Маллию как можно быстрее, брат. Надо разобраться с этим упрямым глупцом Сципионом на той стороне реки. Или мы вообще можем остаться без его армии.

– Согласен, – сказал Аврелий. – Тем не менее, если можно, мне хотелось бы, чтобы ты вернулся ко мне, когда получишь от меня весть о том, что германцы прибыли на переговоры. Тебя – и остальных сенаторов тоже. Германцы были поражены, узнав, что Сенат послал в такую даль шесть представителей, чтобы вести переговоры с варварами, – на его лице появилась кривая ухмылка. – Конечно, мы им не скажем, что Сенат послал своих представителей в такую даль, чтобы справиться с дураками-полководцами…

Квинт Сервилий – совершенно непонятно почему – был в гораздо лучшем настроении и гораздо более склонен слушать Котту, после того, как сам на следующий день переправился через Родан.

– Откуда такая неожиданная веселость, Квинт Сервилий? – спросил озадаченный Котта.

– Я только что получил письмо из Смирны. То, которое должно было прийти несколько месяцев назад, – не вдаваясь в объяснения, чем же так обрадовало его письмо, Сципион приступил к делу:

– Хорошо, завтра я переправлю войска на восточный берег, – он ткнул в карту указкой из слоновой кости, украшенной золотым орлом. – Переправлюсь вот здесь.

– А не будет разумнее переправиться южнее Арозио? – усомнился Котта.

– Конечно, нет! – сказал Сципион. – Если я переправлюсь севернее, окажусь ближе к германцам.

Как и обещал, Сципион снялся с места на рассвете следующего дня и отправился на север к броду в двадцати милях от крепости Маллия Максима. В каких-нибудь десяти милях от этого места находился лагерь Аврелия и его конников.

Котта и пять его спутников-сенаторов тоже поскакали на север, чтобы находиться в лагере Аврелия, когда вожди германцев прибудут на переговоры. На восточном берегу они встретили Сципиона, чья армия уже почти полностью переправилась через реку. Но то, что открылось их взору, вселило новый страх в их сердца, ибо, видно было, что Сципион готовится разбить лагерь прямо на том месте, где стояли его войска сейчас.

– Квинт Сервилий, нельзя здесь оставаться! – закричал Котта.

С холма, который возвышался над новым лагерем, им было видно, как внизу копали траншеи и сооружали из вырытой земли крепостные валы.

– Почему это? – Сципион приподнял бровь.

– Потому что в двадцати милях на юг от тебя уже есть лагерь – достаточно большой, чтобы вместить и твои легионы. Там твое место, Квинт Сервилий! Отсюда же – слишком далеко и от Аврелия, и от Гнея Маллия. Ни ты не сможешь им помочь при случае, ни они – тебе. Пожалуйста, Квинт Сервилий, умоляю! Разбей здесь обыкновенный бивуак, только чтобы переночевать, а утром отправляйся на юг, к Гнею Маллию, – Котта изо всех сил старался придать своим словам убедительность.

– Я обещал, что переправлюсь через реку, – заявил Сципион, – но ничего не говорил о том, что собираюсь делать после переправы. У меня есть семь легионов, отлично натасканных, опытные солдаты. И не только в этом дело. Все они – настоящие римские солдаты, не шушера всякая. Неужели вы действительно думаете, что я соглашусь находиться в лагере, в котором живут подзаборники из Рима и всякая нищая деревенщина – простолюдины, не умеющие ни читать, ни писать? Марк Котта, да я скорее помру!

– Возможно, так и будет, – сухо ответил Котта.

– Со мной? С моей армией? – засмеялся Сципион. – Я нахожусь в двадцати милях севернее Гнея Маллия и его ленивой черни. Значит, я первый встречусь с германцами. И нанесу им поражение. Целый миллион варваров не сможет справиться с семью легионами настоящих римлян. Есть ли к нему – к этому торговцу Маллию – хоть крупица доверия? Нет! Квинт Сервилий Сципион отпразднует свою вторую победу на улицах Рима. А Маллий будет стоять в толпе и смотреть на меня.

Наклонившись вперед в седле, Котта схватил Сципиона за руку.

– Квинт Сервилий, – никогда в жизни Котта не говорил так серьезно и убедительно, – я тебя умоляю: объедини силы с Гнеем Малием! Что для тебя важнее: победа Рима или победа римской знати? Разве важно, кто победит, если победит Рим? Это не просто междуусобная война с скордисками или короткий рейд против лузитанцев! Нам нужна самая лучшая, самая многочисленная армия, какая когда бы то ни было у Рима была, и твой вклад в это дело жизненно важен. У людей Гнея Маллия не было ни времени на подготовку, ни такого военного опыта, как у твоих. Твое присутствие вдохновит новичков – кто-то должен подать им пример. Сражение будет – я нутром чую. Не важно, как вели себя германцы раньше, в этот раз все будет по-другому. Германцы узнали вкус нашей крови, и он пришелся им по душе. Они испытали наш характер и обнаружили нашу слабину. Рим в опасности, Квинт Сервилий, Рим – а не римская знать! Но если ты все же будешь настаивать на отделении от остальной армии, говорю тебе откровенно: будущее римской знати действительно поставлено на карту. В твоих руках будущее Рима – и твое собственное. Не ошибись, пожалуйста, делая выбор. Отправляйся завтра утром в лагерь Гнея Маллия и заключи с ним союз.

Сципион пришпорил коня и поскакал прочь от Котты.

– Нет, – крикнул он на скаку. – Я остаюсь здесь. Котта и пять его спутников отправились в лагерь Аврелия, пока Сципион прямо на берегу реки возводил уменьшенную копию лагеря Маллия Максима.

Сенаторы успели как раз вовремя: на рассвете следующего дня германцы явились в лагерь Аврелия для переговоров. Их было пятьдесят, возраст – между сорока и шестьюдесятью. Так, во всяком случае, показалось Котте, сердце которого было полно благоговейного страха. Он никогда не видел таких рослых людей. И ехали они на исполинских лошадях, для римского глаза непривычно лохматых и нескладных, с массивными копытами, заросшими дикой шерстью, с гривами, спадающими на кровью налитые глаза; шли они без седел, но в узде.