Колин Маккалоу - Первый человек в Риме. Том 1

Друз потерял свой шлем. Порыв ветра бросил прядь волос на большую шишку над правым глазом. Шишка сильно опухла, кожа на ней так натянулась, что простое прикосновение волос заставило Друза скорчиться от боли.

Но желание жить было сильнее. Друз со стоном продолжал путь. Только сейчас он вспомнил, что воду ему нести не в чем, а раненых много и всех томит жажда. Постанывая от невыносимой боли, Друз нагнулся, снял шлемы с двух убитых солдат и отправился дальше. Посреди поля трупов стоял маленький ослик-водовоз. Он косил своим огромным прекрасным глазом на недвижимые тела, но не мог двинуться, поскольку повод его был намотан на руку солдата, погребенного под трупами. Он пытался освободиться, натягивая веревку, но тщетно. Друз кинжалом обрезал повод и привязал его к поясу: даже если он потеряет сознание, ослик не сможет убежать. Животное так радо было видеть живого человека, что сначала терпеливо стояло, пока Друз утолял жажду, а затем радостно последовало за ним.

Посреди горы тел вокруг ослика он увидел дергающиеся ноги. Друз взвыл – ослик печально вторил ему. Друз начал растаскивать трупы, чтобы откопать еще одного живого. Бронзовые латы марса были проломлены с права, под рукой. Из середины дыры сочилась кровь.

Действуя как можно осторожней, Друз вытащил марса, положил на траву и начал расстегивать панцырь. Глаза его были закрыты, но на шее билась жилка. Когда Друз с трудом снял пластины с его груди и живота, человек вскрикнул. Затем на чистом латинском языке раздраженно произнес:

– Полегче!

Друз остановился на мгновение, затем продолжил расстегивать кожаные застежки.

– Лежи ты, дурак! Я всего лишь хочу помочь. Может, хочешь воды?

– Воды… – эхом отозвался тот.

Друз принес ему в шлеме воды и был вознагражден полным благодарности взглядом желто-зеленых глаз, прямо-таки змеиных. Марсы и были почитателями змей: танцевали с ними, заклинали их и даже целовались с ними – язык к языку…

– Я – Квинт Поппедий Сило, – сказал марс. – Эти ирруматоры, эти восьмифунтовые варвары застали меня врасплох, – он закрыл глаза и две слезы стекли по его окровавленным щекам. – Мои люди – они все погибли?

– Боюсь, что так, – мягко сказал Друз. – Как и мои. Как, похоже, и все остальные. Мое имя – Марк Ливий Друз. А сейчас держись – я сниму с тебя кожаный панцырь…

Рана сама перестала кровоточить: благодаря шерстяной тунике удар длинного германского меча пришелся несколько вскользь. Друз чувствовал, как сломанные ребра шатаются под его рукой, но латы, кожаный панцырь и ребра преградили путь мечу.

– Ты выживешь, – сказал Друз. – Можешь встать, если я помогу? Там лежит мой товарищ из легиона. Ему нужна моя помощь. Так что или оставайся здесь и добирайся ко мне сам, когда сможешь, или идем со мной – но на своих ногах.

Прядь волос снова упала на рану Друза, и он застонал от боли.

– Вряд ли ты можешь мне помочь, – сказал Квинт Поппелий. – Если дашь мне мой кинжал, я отрежу кусок туники и перевяжу рану. Не хочу истечь кровью.

Друз дал ему нож и отправился вместе с осликом.

– Где мне тебя искать, – спросил Сило.

– Вон там, где полег следующий легион, – ответил Друз.

Серторий все еще был в сознании. Он напился и сел. Из них троих он был ранен серьезней всех. Без помощи Друза и Сило он двигаться не смог бы. Друз опустился отдохнуть рядом с Серторием и пошевелился лишь тогда, когда час спустя пришел Сило. Солнце поднялось высоко, становилось жарко.

– Надо отнести Квинта Сертория подальше от трупов, чтобы в его рану в ноге не попала зараза, – сказал Сило. – Потом мы соорудим над ним какой-нибудь полог и пойдем искать. Есть же тут еще кто-нибудь живой!

Они действовали упорно, хотя раны и мучали их. Наконец, Сертория устроили по возможности удобно. Друз и Сило направились на поиски. Они отошли совсем недалеко, когда Друз почувствовал тошноту и свалился на землю в судорогах. Каждая конвульсия сопровождалась ужасным стоном. Сило сел рядом с ним. Ослик, все еще привязанный к поясу Друза, терпеливо ждал. Сило осмотрел голову Друза.

– Я думаю, тебе полегчает, Марк Ливий, если я вскрою опухоль ножом. Согласен?

– Да я бы согласился и с гидрой встретиться, если б это помогло, – проговорил, задыхаясь, Друз.

Перед тем, как вскрыть опухоль, Сило пробормотал несколько заклинаний на древнем языке, неведомом Друзу. Это был не осканский, который он хорошо знал. «Змеиные заклятья, вот что он шепчет», – подумал Друз. Боль ослепила его – и Друз потерял сознание. Пока он был без сознания, Сило выдавил их опухоли столько крови, сколько смог. Куском туники он отер лицо, потом вытерся сам. Друз зашевелился.

– Тебе лучше? – спросил Сило.

– Немного.

– Если перевяжу, то будет только сильнее болеть. Лучше вытирай кровь время от времени. Рано или поздно она перестанет сочиться. Нам нужно перейти в тень – иначе не выживем. Тогда и Серторию конец, – сказал он, поднимаясь.

Чем ближе они подходили к реке, тем больше убеждались, что среди кровавого месива есть живые: кто-то слабым голосом звал на помощь, кто-то стонал…

– Не было битвы позорней, – мрачно сказал Сило. – Будь проклят Гней Маллий Максим! Пусть великий лучезарный Змей обовьется вокруг его снов.

– Да – это был крах. И командовали нами не лучше, чем людьми Кассия в Бурдигале. Но позор следует честно разделить, Квинт Поппедий! Если виноват Гней Маллий, то какова степень ответственности Квинта Сервилия Сципиона? – о как тяжело было ему говорить это, ведь Сципион – отец его жены…

– Сципион? При чем тут он? – спросил Сило. Голова болела куда меньше. Друз обнаружил, что может легко вертеть ею и обернулся на Сило.

– Разве ты не знаешь?

– Что знает простой италиец о решениях римского командования? – Сило сплюнул на землю. – Мы, италийцы, здесь затем, чтобы сражаться. А как сражаться – нам не сказали ни слова.

– Тогда слушай. С первого дня после приезда из Нарбо Квинт Сервилий отказался сотрудничать с Гнеем Маллием, – Друз вздохнул. – Не желал получать приказы от нового человека.

Сило уставился на Друза:

– Ты имеешь в виду, что Гней Маллий хотел, чтобы Квинт Сервилий был здесь, в лагере?

– Ну, конечно! Того же хотели и сенаторы из Рима. Но Квинт Сервилий не подчинился новому человеку.

– Говоришь, это Квинт Сервилий оставил армии разделенными? – Сило, казалось, не верит услышанному.

– Да, он. Он – мой тесть. Я женат на его единственной дочери. Как я могу вынести это? Его сын – мой лучший друг и женат на моей сестре. Он сражался сегодня здесь вместе с Гнеем Маллием. И, думаю, погиб. Гордыня, Квинт Поппедий! Гордыня!

Сило остановился:

– Шесть тысяч марсийских солдат и две тысячи их слуг погибли здесь вчера, а сейчас ты мне говоришь, что это произошло из-за того, что один знатный идиот разозлился на какого-то незнатного римского идиота? – Сило трясло от ярости. – Пусть великий лучезарный Змей сожрет их обоих!