Юрий Никитин - Ингвар и Ольха

Ольха смотрела со страхом и восторгом. В племя древлян доходили смутные слухи о неуязвимых воинах Одина, берсерках, которые в бою приходят в неистовство, сражаются с голой грудью, а если и погибают, то не от множества ран, а от изнеможения.

Они вдвоем стояли посреди широкого кольца. Их окружало десятка три воинов, подбегали новые, но никто не решался сделать шаг вперед. Викинг выглядел разъяренным туром, а маленькая рядом с ним женщина походила на рассвирепевшую кошку, загнанную в угол и защищающую котят.

Внезапно послышался конский топот. На улицу галопом ворвались трое всадников. Ольха с ужасом увидела впереди Ингвара. Лицо его было перекошено, лик страшен.

Дружинники поспешно расступились. Ингвар остановил коня так резко, что едва не разодрал удилами рот. Животное поднялось на дыбы, замолотило копытами по воздуху.

– Сфенел! – крикнул Ингвар мощно. – Ты рехнулся?

Его глаза поспешно отыскали Ольху. Она стояла с окровавленным мечом в руке, ноги ее были забрызганы красным. Сфенел вскинул над головой залитый кровью топор. Обломки его щита лежали среди трупов. Красные капли падали на лицо, он лизнул, сладострастно сощурился. Голос был хриплый, сдавленный от ярости:

– Ты хуже, чем убийца… Ты – осквернитель.

– Сфенел!

Сфенел потряс топором:

– Иди сюда. Ты не был трусом, но если не возьмешь меч и не встанешь напротив…

Лицо Ингвара искривилось в ярости. Все еще не отрывая взгляда от Ольхи, – ей почудился в нем странный страх, – он спрыгнул с коня, держа в руке свой Переляк. Его прямой меч отливал серо-синим цветом, он был едва ли короче топора викинга.

– Ты еще можешь уцелеть, – сказал он резко, – если отошлешь сюда женщину.

Сфенел захохотал:

– Приди и возьми!

– Сфенел, но ты умрешь.

– Погибну, – поправил викинг счастливо. – Погибну красиво. А вот ты умрешь гадко и страшно. Боги дают видеть грядущее тем, кого берут к себе…

Он пошатнулся. Ольха поспешно подставила плечо. Сфенел слегка оперся, тряхнул головой, борясь с головокружением. На Ольху попали капли его горячей крови. Она выставила перед собой меч, нацелив острие в грудь Ингвара.

Сфенел снова захохотал:

– Разве это не ответ?

Еще один всадник показался на улице. Конь его шел легкой рысью. Ольха издали узнала человека с красными волосами. Князь Олег сидел спокойный, странные зеленые глаза смотрели прямо. Ольхе почудилась в них смертельная усталость.

Ингвар повернулся как ужаленный:

– Княже!..

– Не суетись, воевода.

– Он ее похитил!

– Гм…

Князь сделал какой-то знак рукой. Сфенел и Ольха оглянулись. Всадники с копьями и топорами пустили коней вперед. Они теснились от стены до стены. За первым рядом были еще всадники и еще.

– Один! – выкрикнул Сфенел из последних сил. – Прими меня в свою небесную дружину!

Он ухватил рукоять топора обеими руками и вскинул над головой. Ольха ощутила неладное, оглянулась. Она успела увидеть, как князь Олег молниеносно сорвал с седельного крюка массивный топор, швырнул почти без размаха.

Ольха завороженно смотрела, как топор распарывает воздух, переворачивается, проносится над головой пеших воинов, переворачивается еще, и уже ничто не в состоянии остановить смертоносное оружие на пути к золотой голове юного викинга…

На самом деле топор пронесся с такой стремительностью, что многие вовсе не успели заметить смазанное движение. Он дважды перевернулся в воздухе, с силой ударил викинга в затылок топорищем. Ноги Сфенела подломились. Он рухнул, словно из него выдернули стержень. В откинутой руке все еще держал страшный топор, просветленное лицо было повернуто к небу.

Ольха не успела отвести взор, как запоздало услышала стремительный цокот копыт. Что-то тяжелое обрушилось на нее. Она едва успела повернуть меч, услышала сдавленную ругань. Сильные руки сдавили ее, она узнала этот ненавистный запах, грубо выдрали меч из ослабевших пальцев.

Олег подъехал, когда Ингвар, крепко держа сопротивляющуюся Ольху, пытался пнуть распростертого викинга.

– Негоже бить поверженного, – заметил Олег осуждающе с высоты седла.

– Он… он похитил…

– Полно тебе, воевода. Она сама с ним бежала, не видно?

Воины утащили за ноги распростертого Сфенела. За ним оставался кровавый след. Ольха успела удивиться меткости князя, тот явно нарочито ударил в затылок топорищем. Зачем, чтобы юного викинга казнить страшно и жестоко?

Ингвар грубо тряхнул Ольху:

– Он ведь похитил тебя? Похитил?

Воины перестали двигаться, ждали. Олег внимательно смотрел, конь тоже смотрел печальными карими глазами. Ольха понимала, что от ее ответа зависят не только условия плена, но и сама жизнь. Она выпрямила спину, что было нетрудно, Ингвар как в капкане сдавил руки за спиной, голос ее был чистый и ясный:

– Это я побудила его бежать со мной.

По хмурым лицам дружинников видела, что верят. Пусть они самые умелые воины, но древлянские князья тоже учили своих детей владеть оружием. А как – трое киевских дружинников уже проверили на себе.

Князь Олег начал поворачивать коня. Ольха чувствовала, как напрягся Ингвар. Его пальцы, сжимающие ее локти, дрогнули. Ольха ждала, что князь буднично велит ее убить на месте. Что ждал Ингвар, она не знала, но великий князь тем же будничным тоном, которого она ждала, бросил Ингвару уже через плечо:

– Не забудь, за нее по-прежнему отвечаешь ты.

Она услышала могучий вздох Ингвара. Но была ли это досада? Или непонятное облегчение? Возможно, он настолько жаждет ее унизить, что даже смерть считает для нее слишком легким выходом из плена?

Он толкнул ее:

– Пойдем.

Она непроизвольно дернула локтем, попала по ребру, услышала сдавленный вздох. Лицо его было белое, даже глаза побелели. По левому боку стекала струйка крови.

Боян заметил, подбежал:

– Ты ранен?

– Пустяки, – сказал он как можно более беспечно, но голос выдавал, что он сдерживает боль. – Где-то поцарапался. Еще в тереме.

Боян метнул на нее ненавидящий взгляд:

– Я даже знаю где. Эти хазарские мечи оставляют плохие раны. Давай я перевяжу.

– Эта змея ускользнет.

– Порешить ее, и дело с концом, – предложил Боян. – Кто берет меч, тот берет и смерть от меча.

Ингвар сказал хмуро:

– Мы должны думать о благе нашей новой родины. Убить эту женщину – это начать войну с еще одним древлянским племенем.

Но даже Ольха ощутила, что воевода говорит слишком высокопарно. Дружинники его слишком хорошо знают. Их на мякине не проведешь.

Ее окружал лес копий. Сердце стучало отчаянно, раздираемое противоречивыми чувствами. Если бы Ингвар признался, что его ранила она, то князь Олег в отместку за своего любимца мог бы жестоко казнить ее. А то и велел бы сперва обесчестить прямо на улице. Но почему смолчал Ингвар? Жаждет отомстить сам?