Юрий Никитин - Князь Владимир

– Мой отряд здесь?

– Рвутся в бой, но я держу.

– Добро. Я – по копьям!

– Княже, – запротестовал Кресан, он побелел, – тебе нельзя!

– Выполняй!

«Мой первый бой на Руси, – подумал он люто. – Он же и последний, если будет неудача. Сейчас на кон поставлено все. Даже жизнь. Если не взять Полоцк вот так с налету, то не взять вовсе. Узнают варяжские дружины – тут же повернут сюда!»

Всадники из его отборной дружины по знаку Кресана ринулись на полном скаку к городской стене. Владимир скакал последним, на ходу высвобождал ступни из стремян.

Место для приступа неудобное, ямы да колдобины, лестницы ставили шагов на десять справа и слева, там кипели ожесточенные схватки, звенело железо. Немногим удавалось добраться до гребня, там дрались люто, каждый миг мог стать последним днем города.

Кресан на полном скаку, оказавшись вблизи стены, изо всех сил метнул дротик. Острое лезвие пропороло воздух и со стуком вонзилось в деревянную плаху в сажени от земли. Второй всадник метнул почти одновременно, за ними бросили другие, как бросали на учениях в лесу. Копья с силой ударились в деревянную стену и засели: выше и выше одно над другим, двумя рядами от земли до самого верха.

Владимир на скаку взлез ногами на седло, придержал коня, прыгнул. Пальцы растопырились, ловя древко дротика над головой, а ноги опустились на широкое лезвие копья Кресана.

Кресан всадил на совесть, даже не дрогнуло. Владимир быстро полез по дротикам наверх, наступая как можно ближе к стене, чтобы не выскочило под его весом. Он чувствовал взгляды почти всего войска: применил отчаянный прием викингов, ибо шел на отважнейшего из свеев и хотел побить тем же оружием.

Всей похолодевшей душой ощутил, что уже высоко, сорваться – убиться насмерть, но тут голова наконец поднялась над гребнем, открылся внутренний двор города-крепости.

Почти все воины были на стенах, а возле ворот стояли наготове десятка два воинов. Обнаженные мечи блестели в их руках, лица были угрюмы и исполнены решимости. Первым стоял крупный дородный воин в рогатом шлеме. Опущенное забрало скрывало его лицо, но по княжескому корзну Владимир узнал князя. За ним стояли два молодых гиганта, оба выше и шире в плечах. В их огромных руках были тяжелые секиры, на головах блестели шлемы с рогами. За ними дружина держалась плотно, все прислушивались к крикам по ту сторону ворот.

Владимир взапрыгнул на стену, пробежал, стараясь не смотреть вниз. Ближайший свеон, а может и славянин, оглянулся, рот начал открываться для истошного вопля. Кулак Владимира угодил под ложечку, дыхание стража вылетело со всхлипом. Владимир дал под зад, и воин молча полетел навстречу обагренной земле.

В десятке шагов впереди сразу по трем лестницам карабкались его люди. Защитники метали в них камни, лили горячую смолу. Одна лестница с треском переломилась. Владимир запоздало набежал, сшиб сразу двоих, третьего срубил мечом, потеснил четвертого, подхватил чей-то щит, молча выдерживал удары боевого топора, а снизу вдруг раздались тревожные и радостные крики:

– Князь! Наш князь на стене!

– Быстрее, он же там один!

– Князю на выручку!

Закрывшись щитом, Владимир яростно рубился боевым топором, крутился как вьюн, отбивался уже во все стороны. Он ощутил сильнейший удар по голове, в ушах зазвенело, другие удары разрубили и выбили из рук щит. Он уже задыхался от тесноты и усталости, когда противники вдруг начали падать как снопы. За их спинами показалась коренастая фигура Кременя. Он молниеносно орудовал огромным топором. После каждого удара человек падал, сраженный насмерть.

С другой стороны стену чистил Кресан, за ним размахивали топорами его дружинники. Он встретился взглядом с князем, в его раскосых глазах были осуждение и восторг одновременно.

Дружинники как горох посыпались по ступенькам вниз, во внутренний двор. На ходу сшибали защитников, метали на них же оставшиеся на стенах камни. По лестницам взбирались разъяренные новгородцы, со злыми криками сбегали во двор.

Возле ворот завязалась яростная схватка. Через стены карабкались все новые дружинники и люди из земского войска, а защитники ворот таяли. Вскоре вся площадь перед воротами была устлана трупами. Затрещали столбы, огромные створки с грохотом обрушились вовнутрь. С той стороны напирали орущие новгородцы.

Рогволод с сыновьями и частью воинов отступили, их вытеснили в переулок. Через проем в город ворвалась толпа, над головами блистали мечи и топоры.

Кресан проследил за ними взглядом:

– Теперь все… Но ты прямо весь в отца!

Владимир покачал головой:

– Нет. Я не предупреждаю о своем нападении.

– Гм… Если бы они хотя бы помыслили, что ты идешь сюда, нам довелось бы только попить воды из городского рва.

Лицо его сияло. Явно только сейчас поверил, что их отчаянная затея может увенчаться успехом. Да еще каким! Неприступный Полоцк взят с ходу, словно какая-нибудь захудалая весь!

Когда спустился со стены, ступеньки были залиты кровью. Ему подвели коня. Дружинники смотрели с откровенным восторгом. Владимир взобрался в седло. Дыхание уже восстановилось, он смотрелся снова собранным и заглядывающим далеко вперед.

– К княжескому терему! – велел он. – Похоже, последняя схватка будет там.

Его окружили дружинники, зло и настороженно посматривали на дома, из окон которых могли полететь стрелы. Владимир не перечил, пусть охраняют. Он себя показать сумел. Пойдет нужная слава среди воинов. На сегодняшний день это самая нужная ему слава!

Улица вывела на городскую площадь, там все еще кипел бой. Группа полочан упорно защищала ворота огромного терема. Впереди дрались два гиганта, закованные по западному обычаю в броню. От их ударов разбивались щиты, а мечи ломались как хворостины. Оба ревели как разъяренные быки, озирались налитыми кровью глазами. Новгородцы пятились, пытались достать их копьями.

Владимир ощутил, как сердце снова начало стучать чаще. Горячая кровь ударила в голову. Вот они, сыновья благородных кровей, потомки самого бога богов Одина! А их отец Рогволод сейчас уже в тереме, спешно готовит оборону, с любовью и гордостью посматривает в окно на своих героев сыновей!

– Лучников сюда! – велел он страшным голосом. – Добить их стрелами как свиней! Я не хочу больше терять людей.

Ратники отступили, вперед выдвинулись умельцы с луками в руках. Роальд и Турольд закрылись щитами, но не попятились, как и не бросились на вооруженных только луками людей. Отец велел им защищать ворота в отчий дом, они и будут защищать, даже если против них пойдет весь мир вместе с жалким новгородским сбродом!

Послышался змеиный посвист стрел, звонкие хлопки тетивы по кожаным рукавицам. Стрелы били точно и сильно, но доспехи сыновьям Рогволода ковали на совесть. Обломки стрел усеяли площадь, прежде чем Турольд вскрикнул, выругался, а рука со щитом пошла вниз. Одна стрела все же отыскала зазор в сочленении! Алая кровь выступила через зазоры, усеивала каплями землю вокруг. Теперь и другие стрелы как злые пчелы зажужжали, начали находить щели. Турольд вскоре стал похож на ежа, выпрямился во весь рост и внезапно упал навзничь.