Джон Перри - Завоевания в Центральной и Южной Америке XV—XIX веков. Под властью испанской короны

К 1660-м годам в Америках вместо одной территориальной державы и одной трансатлантической торговли, которую терзали, но признавали, существовали четыре или пять территориальных держав и четыре или пять систем торговли. Вице-королевства на материке сохраняли свою безучастную целостность, и конвои Carrera , уменьшившиеся до небольшой доли от своих былых размеров, по-прежнему курсировали между Севильей и Новой Испанией или перешейком. Но испанцы больше не могли патрулировать Вест-Индию. Их Armada de Barvolento , несмотря на все финансовые и военные усилия, которых она стоила, была слишком слаба и слишком недолговечна для выполнения такой огромной задачи. Их карибские поселения, за исключением основных баз, на практике были предоставлены сами себе. Что же касается английских, французских и голландских поселений, то их население росло, а также (как только они занялись выращиванием сахарного тростника с использованием рабского труда) росло и их благосостояние. Агрессивные и жадные, они с подозрением и завистью относились друг к другу и с еще большими подозрением и завистью – к Испании. И хотя теоретически у них существовали строгие торговые правила, было, однако, слабое управление и обычно никаких регулярных вооруженных сил в их распоряжении. Они защищались силами народного ополчения из числа плантаторов, разоряли и грабили своих соседей, особенно испанских, с помощью наемников, которых им удавалось нанять. Последовали 30 лет анархии и насилия, когда первую скрипку играли не столько губернаторы колоний, сколько главари пиратов, с которыми они были тесно связаны.

Слово boucan означает процесс консервирования полос мяса копчением на медленном огне, и boucaniers (буканьеры) изначально были людьми, которые жили охотой и продажей шкур и копченого мяса проплывавшим мимо кораблям. На всех островах из числа Больших Антильских были огромные стада диких или скорее одичавших свиней и рогатого скота – потомков животных, сбежавших с ферм и ранчо, которые прекрасно жили и размножались в девственных саваннах. Охота на этих бесхозных животных давала средства для непритязательной, но не лишенной привлекательности жизни беглым рабам, изгоям, морякам, спасшимся в кораблекрушениях, дезертирам, скрывающимся от правосудия преступникам, убежавшим слугам и тому подобным людям, которым не нравилось жить в организованном обществе. Многие из них чередовали охоту с грабежами на суше и море. Так как испанские поселения и торговый флот находились к ним ближе всего, то, естественно, и страдали больше всего. Испанские губернаторы делали все возможное, чтобы собрать в одном месте этих вольных людей, живших в незаселенных районах островов. На Эспаньоле (Гаити) приблизительно с 1640 года против буканьеров использовали мобильные конные эскадроны. Делались попытки голодом заставить их сдаться, для чего убивали и угоняли стада, от которых зависело их пропитание. Единственным результатом стало то, что эти люди продолжали заниматься пиратством, а их неприязнь к власти вообще превратилась в мстительную ненависть к власти испанцев. К середине века буканьеры превратились в опасные, объявленные вне закона банды, привыкшие к трудностям, хорошо вооруженные и (до тех пор, пока они предпочитали подчиняться) хорошо руководимые. Большинство из них были французами или англичанами, но они не хранили политическую верность никому, разве что временно как кровожадные и ненадежные наемники, получавшие плату из награбленного добра. Присутствие таких банд в центре испанского Карибского региона было постоянным искушением для агрессивных колониальных правителей, французских или английских. Эти флибустьеры могли стать теми вооруженными силами, которых не хватало таким правителям. Губернаторы могли предоставить им гавани для укрытия, каперское свидетельство или свидетельство, санкционирующее репрессии, организованные рынки для продажи украденных товаров.

Главными покровителями пиратов были английские губернаторы Ямайки и французские губернаторы Сан-Доминго, а их главными базами были Порт-Ройал и остров Тортуга (Тортю). Их деятельность была почти совершенно независима от официального состояния мира или войны в Европе. Пираты из Порт-Ройала под командованием Моргана разграбили Портобело и перебили весь его гарнизон в 1668 году. В 1669 году они разграбили Маракаибо и захватили три испанских военных корабля, перевозившие серебро из Картахены, но свернувшие с курса, чтобы перехватить мародеров. В 1670 году пираты сожгли Санта-Марту и Рио-де-ла-Ача, нанесли еще один опустошительный визит в Портобело, прошли через перешеек и взяли Панаму. Большинство жителей – те, которые не сумели скрыться в лесу, – были убиты, многие были запытаны до смерти. Город был уничтожен огнем и никогда уже не восстановлен на прежнем месте. Это была наивысшая точка кровавой карьеры Моргана; он отошел от активной пиратской деятельности и в конце концов стал лейтенант-губернатором Ямайки. Банда, базировавшаяся в Порт-Ройале, распалась, и многие из ее членов перебрались на Тортугу (Тортю). Пираты с Тортуги играли заметную роль в боях с голландцами в Карибском море в 1672–1678 годах, что привело в 1674 году Вест-Индскую компанию к банкротству и разорению. После 1678 года они снова обратили свое внимание на испанские владения – хотя между Испанией и Францией был мир – с варварским успехом. Их самым дерзким «подвигом» были захват и разграбление в 1683 году города Сан-Хуан-де-Улуа, который до этого времени был защищен от нападений. В гавани пиратский флот был захвачен врасплох – точно так же, как был захвачен врасплох Хокинс более века тому назад, – прибытием флота из Испании; но времена уже изменились. Флот теперь был небольшой – всего 14 кораблей, – и капитан конвоя не отважился ввязаться в бой; так что флот стоял в стороне, не входя в гавань, пока пираты загружали на свои корабли деньги, товары и рабов, а потом отплыли к ближайшему коралловому рифу, чтобы поделить добычу. Там они из-за этого передрались, и многие умерли от ран, но достаточное их количество осталось в живых, чтобы совершить еще один крупных налет – на Юкатан в 1685 году, где город Кампече был сожжен дотла. Эти деяния были лишь самыми заметными в устрашающем перечне актов насилия. Сотни небольших городов и деревень были разграблены, многие из них неоднократно. В испанском Карибском регионе жители прибрежных поселений настолько привыкли к набегам пиратов, что поспешное бегство в леса, за которым следовали переговоры о выкупе, было автоматической реакцией на появление незнакомого паруса. В истории Запада редки случаи, когда несколько сотен головорезов создавали такое царство террора на столь обширном пространстве или так сильно влияли на поведение цивилизованных государств.