Элисон Уэйр - Шестая жена. Роман о Екатерине Парр

На устах у Генриха заиграла улыбка.

— Его наставники, вероятно, переусердствовали! Я бы на вашем месте не стал ничего говорить Марии.

— Я и не собиралась этого делать.

В мае Анну Аскью снова арестовали. Нан Хартфорд услышала эту новость от мужа, и Екатерина мигом собрала в своей молельне кружок приближенных дам.

— Расскажите, что вам известно, — обратилась она к Нан.

— Доктор Кроум — вы должны помнить его проповеди при дворе, — в одном из своих поучений отрицал Реальное Присутствие. Его арестовали и допросили, он назвал Анну Аскью в числе своих друзей-протестантов. Ее привели на допрос в Тайный совет. — Нан изрекала все это едва ли не с торжеством; ей как будто доставляло тайное удовольствие стращать Екатерину. Однако та была слишком расстроена, чтобы придавать этому значение.

Уилл находился при дворе, и он член Тайного совета. Прервав встречу с дамами, Екатерина послала за братом пажа и чуть не затопала ногами от досады, когда тот доложил ей, что его светлость на заседании. К полудню, когда Уилл наконец появился, Екатерина была убеждена, что арест Анны Аскью — это первый шаг в новой попытке свергнуть ее саму.

— Слава Богу, ты пришел! — воскликнула она. — Что происходит с Анной Аскью?

Уилл, разинув рот, уставился на нее:

— Откуда тебе известно, что она представала перед Советом?

— Милорд Хартфорд рассказывает своей супруге обо всем. Мне известно, что сегодня допрашивали Анну.

— Да. Занимался ею я вместе с Гардинером и лордом Лайлом, а он одних с нами убеждений. Гардинер требовал от нее признания, что она считает причастие телом нашего Господа. Мы умоляли, чтобы она сделала это и спасла себя. — Он помолчал. — Думаю, ты не ошибаешься насчет намерений Гардинера. Он хочет использовать ее, чтобы добраться до других.

Они посмотрели друг на друга.

— Ты имеешь в виду меня?

— Вероятно. Но надеюсь, что нет.

— Она признала, что верит в Реальное Присутствие?

— Нет. — Повисла тяжелая пауза. — Гардинер морочил ей голову, призывал говорить с ним как с другом. Она ответила, что так делал Иуда, когда предал Христа. Это разозлило Гардинера, и он пригрозил, что отправит ее на костер. Она ответила, что перечитала все Писание, но нигде не нашла сведений о том, что Христос или Его апостолы предавали кого-нибудь смерти.

— Гардинер — шантажист! — в ужасе воскликнула Екатерина.

— Но Анна Аскью не поддалась на его уловки, — сказал Уилл. — Мы отправили ее в Ньюгейт [13] Ньюгейт — главная тюрьма Лондона на протяжении более чем семисот лет, с 1188 по 1902 г. . У нас не было выбора.

Екатерина не могла уснуть. Она была уверена, что Гардинер намерен уничтожить ее и сперва обрушится на близких к ней женщин. Казалось, вокруг кольцом сжимаются стены, и, говоря откровенно, Екатерине было страшно.

Однако тяготили ее ум не только мысли о происках Гардинера. Днем она слышала, как герцогиня Ричмонд обмолвилась в разговоре с Магдаленой, будто Норфолк докучает королю просьбами, чтобы тот согласился на ее брак с Томасом Сеймуром.

— Я не хочу выходить за него! — с горячностью проговорила герцогиня. — Уж лучше наслаждаться свободой вдовства. Кроме того, сэр Томас никогда не проявлял ко мне ни малейшего интереса.

Екатерина была рада слышать это. Время от времени она задавалась вопросом: не сочтет ли Том миловидную герцогиню, которая была моложе и красивее ее, более подходящей партнершей для брака? Сам он теперь обеспеченный человек, а людям, владеющим собственностью, нужны наследники, которых она наверняка ему не подарит.

Том до сих пор находился в море, патрулировал Канал и, если верить словам дяди Уильяма, пускался во всевозможные дерзкие предприятия. Узнать, что он думает по поводу предполагаемого брака, не представлялось никакой возможности.

Неделю Екатерина промаялась в тревоге. Однажды в собиравшейся у нее компании снова появился Суррей — он сидел как на иголках, пока играли Бассано. Этот человек — безусловно яркий, но неугомонный — раздражал Екатерину. Граф часто попадал в неприятные ситуации из-за своего бахвальства и скандального поведения. «Норфолк, должно быть, отчаялся в нем», — думала она. Хоть Суррей и нравился Уиллу, а сама Екатерина была дружна с его сестрой, она чувствовала, что на него нельзя полагаться.

Когда музыка смолкла и завязался общий разговор, граф заявил:

— Мой драгоценный батюшка хочет, чтобы мы породнились с Сеймурами, и выбрал присутствующую здесь Мэри в качестве жертвенного агнца, которого поднесут этому головорезу сэру Томасу.

— Замолчите, братец! — резко бросила ему герцогиня.

Он не обратил на нее внимания.

— Мне это не по нутру. Сеймуры, может, и дядья принцу, но они из новых людей и не годятся в супруги Говардам.

— Довольно, милорд! — с укором произнесла Екатерина, злясь, что Суррей исподволь марает грязью родных принца и пренебрежительно отзывается о Томе.

— Покорнейше прощу прощения у вашей милости, — с преувеличенной любезностью изрек Суррей. — Я только хотел сообщить всем, что сегодня видел короля и заявил ему, что никогда не соглашусь на этот брак, так как мне известно отношение к нему моей сестры — она не желает больше выходить замуж, никогда. И его величество ответил, что не поддержит этот союз.

— Отец рассердится, — сказала Мэри.

— Ничего, переживет.

Екатерина тут же попросила музыкантов продолжить выступление. Теперь у нее, по крайней мере, стало на один предмет для беспокойства меньше.

Анну Аскью перевели в Тауэр. Уилл шепнул на ухо Екатерине эту новость, когда они вместе следили за игрой в теннис.

— Уйдем отсюда?

Сердце у нее глухо стучало, пока она шла к расположенному между теннисной площадкой и пустыми апартаментами принца саду. Наконец они уселись на каменную скамью.

— Почему ее отправили туда? — спросила Екатерина.

— Гардинер послал к ней доктора Шэкстона, чтобы тот заставил ее отречься.

Екатерина кое-что знала о Шэкстоне. Он был епископом Солсберийским, но ушел в отставку, так как реформы короля казались ему недостаточно радикальными; позже его подвергали аресту за ересь, но он отрекся от своих убеждений, почему его, вероятно, и выбрали для исполнения этой не слишком почетной миссии.

— Когда Шэкстон призвал Анну отказаться от своих убеждений, та ответила, что ему было бы лучше не рождаться вовсе на свет Божий. В Тауэр ее отправил мастер Рич.

Плохо дело. Рича Екатерина знала только в лицо и знакомиться с ним ближе не имела ни малейшего желания. Вверх по политической лестнице он поднимался с боями, уничтожив попутно Томаса Мора и Томаса Кромвеля. Казалось, этот человек ни перед чем не остановится.

— Ее дело передали королю, — продолжал Уилл.