Элисон Уэйр - Шестая жена. Роман о Екатерине Парр

— Вы должны посетить нас, миледи Мария, — пригласил ее он. — У нас веселый дом.

Екатерина искоса глянула на мужа. В последнее время не так уж у них и весело. Однако она понимала, что Том пытается найти путь к примирению между ней и Марией, и была ему благодарна.

— С удовольствием, — ответила та на приглашение Тома. — Может быть, весной.

Землю укрыло снегом, наступил январь, и Уилл заехал к Екатерине в Ханворт. Она пригласила его в гостиную обогреться и приказала, чтобы им подали горячего пряного эля.

— Тебя что-то беспокоит, — заметила Екатерина.

Уилл вздохнул:

— Милорд протектор снова отказался дать мне право на обращение в парламент за разводом. Моя жена живет в прелюбодеянии с этим священником и растит своего незаконного сына. Как это соотносится со святостью брака, о которой блеет милорд? А Лиззи все ждет, когда я сделаю ее честной женщиной.

— Да, она очень терпелива. Лиззи по-настоящему любит тебя. И думаю, подождет еще.

— Но она не должна ждать! Кейт, я хочу положить конец ее ненормальному положению. Я хочу, чтобы она стала моей женой. — Уилл замялся. — Архиепископ Кранмер проявил сочувствие. Миледи Саффолк считает, что мне нужно жениться на Лиззи, а Кранмер рано или поздно аннулирует мой брак, это только дело времени. Она напомнила мне, что король Генрих женился на Анне Болейн до того, как Кранмер объявил его союз с Екатериной Арагонской недействительным и утвердил его новый брак.

— Ты думаешь, он даст тебе развод? — спросила Екатерина. — На каких основаниях?

— Я не знаю. Он сказал, вероятно, основания имеются.

— Если он так сказал, ты можешь полагаться на это. Не упускай свой шанс на счастье, Уилл.

— То есть ты тоже считаешь, что мне следует жениться на Лиззи прямо сейчас?

— Да. — Екатерина улыбнулась. — Позвать ее? Потом я оставлю вас вдвоем, чтобы вы обо всем договорились.

В середине января Уилл и Лиззи поженились в часовне Ханворта в присутствии Екатерины, Тома, леди Саффолк, леди Сеймур и Елизаветы, которая любила Лиззи и считала все это невероятно романтичным. Лиззи оставалась при Екатерине, но часто посещала дом на Чартерхаус-сквер, чтобы побыть с Уиллом. Об их любви знали многие, а потому Екатерина не видела опасности в том, что кто-нибудь узнает, что они не стали ждать постановления архиепископа.

Уильям Гриндал на Рождество уехал домой к родным и написал оттуда Екатерине о том, что он нездоров и пока не вернется. Вскоре после свадьбы брата она была опечалена письмом матери Гриндала с известием о том, что ее сын умер от чумы. «Какая жестокость!» — подумала Екатерина. Чума обычно свирепствовала летом, хотя вспышки ее продолжались иногда до зимних месяцев. Гриндал был прекрасным человеком и замечательным наставником, его будет не хватать.

Елизавета была убита горем и безутешно плакала часами. Тем временем Екатерина занялась поисками для нее нового учителя. Знаменитый мастер Ашэм предложил свои услуги, но Екатерине нравился ее священник, доктор Голдсмит, трезвомыслящий выпускник Кембриджа, который служил ей с момента брака с королем и помогал осваивать языки. Он был предан Екатерине и трогательно называл нашей царицей Эсфирь или царицей Савской, соперничавшей мудростью с Соломоном. Голдсмит превосходно владел латынью и мог стать великолепным наставником для Елизаветы.

Однако та хотела заниматься с Ашэмом, который когда-то был ее учителем. Она проходила трудное время становления. Когда миновал год со смерти короля Генриха, что стало сигналом к окончанию траура, Елизавета отказалась носить цветные наряды и одевалась только в черно-белые. Том всегда подчеркнуто громко вздыхал, видя ее.

— Я добродетельная протестантская девушка, — высокомерно заявляла она ему. — Вы не увидите меня в парчовых платьях и немыслимых головных уборах.

— Вы выглядите старухой в этом дурацком маленьком капоре, — говорил ей Том.

— А вы выглядите как сатанинское отродье в ваших шелках и бархате! — парировала Елизавета.

Том только усмехался. Он привык к ее едким остроумным ответам, даже поощрял их, но никогда не попадался в расставленные ею ловушки.

Екатерина решила, что лучше не придавать особого значения тому, какую одежду выбрала для себя Елизавета. Со своими рыжими волосами она выглядела поразительно эффектно в черно-белых нарядах, и Екатерина подозревала, что за ее выбором кроется скорее тщеславие, чем истинная добродетель.

Не посоветовавшись ни с Екатериной, ни с Томом, Елизавета пригласила мастера Ашэма в Ханворт. Он прибыл с видом победителя и остался на несколько дней. Елизавета все время лебезила перед ним. Екатерина ничего не оставалось, кроме как проявить гостеприимство, и Ашэм ей понравился — он был остроумным и эрудированным собеседником. Однако она осталась непреклонна в том, что Голдсмит больше подходит на роль учителя Елизаветы.

Та, оставаясь наедине с мачехой, спорила и бурно протестовала.

— Я хочу Ашэма! — требовала она, а Екатерина наблюдала за этими выступлениями, сложив на груди руки и качая головой.

— Ваша мать решила, что учить вас будет доктор Голдсмит, и довольно об этом! — проревел Том.

— Ей-богу, я не буду с ним заниматься! — поклялась Елизавета.

Ашэм зашел к Екатерине:

— Ваша милость, я слышал крики. Мне не хотелось бы становиться причиной раздоров. Я знаю, что вам и милорду адмиралу нравится доктор Голдсмит, и порекомендовал леди Елизавете согласиться с вашим мнением. Важно, что она успешно развивает в себе таланты, пробужденные в ней уроками мастера Гриндала.

Екатерина передала Елизавете слова Ашэма и добавила:

— Это дело решенное.

— Но у меня должен быть выбор в этом вопросе, — не уступала Елизавета.

— Пожалуйста, не спорьте, — сказала Екатерина. — Я сегодня неважно себя чувствую.

Она думала, что у нее начинается приступ малярии.

Через два дня, когда они вернулись в Сеймур-Плейс, Екатерина начала замечать определенный порядок в проявлении симптомов своего недомогания. Она ощущала тошноту и слабость только по утрам. Это было странное, тяжелое чувство, которое можно было облегчить, лишь поев определенную еду, особенно мясо и рыбу. Екатерина стала подолгу оставаться в постели, ожидая, пока дурнота отступит, и раздумывала: неужели ее надежды и мольбы наконец исполнились?

Том по-прежнему поднимался рано. Однажды утром, когда тошнота особенно сильно донимала Екатерину, стоило ей выйти из спальни, как явилась миссис Эшли. Екатерине хотелось спокойно посидеть в кресле, но пришлось предложить гувернантке место рядом. Лишь бы только она изложила свое дело покороче.