Элисон Уэйр - Шестая жена. Роман о Екатерине Парр

Неделя шла за неделей, ничего не происходило. Уилл на стену лез от злости и досады. А потом, где-то на второй неделе июня, по двору и всему Сити разнеслась весть: Кромвель арестован за измену и ересь! Кромвель посажен в Тауэр!

Люди считали невероятным падение такого могущественного вельможи. Он был правой рукой короля, но зарвался и стал попирать права других людей, что Кэтрин было прекрасно известно на собственном опыте.

Джон ликовал:

— Значит, мне больше не придется платить ему за «защиту»! Слава Богу, мы избавились от этого ублюдка!

Уилл горячо надеялся, что ситуация с графством Эссекс теперь прояснится, и, не теряя времени, подал прошение королю.

— Он сказал, что не может думать ни о чем, пока не завершится судебный процесс над Кромвелем, — сообщил брат Кэтрин, когда та в очередной раз навестила его при дворе.

— Наберитесь терпения, мальчик мой, — посоветовал дядя Уильям. — Раскрытие всех темных дел Кромвеля — грандиозная задача, и единственный, кто мог бы эффективно с этим справиться, как ни противно мне это говорить, — сам Кромвель.

— Ну, он может заняться этим и из ада! — прорычал Уилл.

Следующей новостью, всполошившей всю Англию, стало известие о разводе короля с королевой. Кэтрин всего один раз видела Анну Клевскую, издалека, на турнире в Майский день. Их величества наблюдали за поединками из эркерного окна над воротами Гольбейна в Уайтхолле, а Кэтрин и Джону повезло занять места на устроенных вдоль улицы трибунах. Королева выглядела величественно, но, кажется, не была красавицей. Кэтрин пожалела ее. Как ужасно, когда всего через шесть месяцев после свадьбы супруг публично отказывается от тебя!

Развод состоялся за считаные недели — намного быстрее, чем с королевой Екатериной: на то, чтобы отделаться от первой супруги, у короля ушли годы. При дворе шептались, мол, королева Анна проявила невероятную сговорчивость и втайне радовалась, что стала свободной женщиной. Конечно, она много выгадала на этом, так как король в благодарность осыпал ее богатствами и снабдил прекрасными домами.

Только успели затихнуть сплетни о разводе, как было объявлено, что его величество женился вновь. Невестой оказалась племянница Норфолка, Екатерина Говард. Она служила вместе с Анной при дворе бывшей королевы, и Анна говорила сестре, что эта девушка мила и добра, но не слишком умна — к тому же она на тридцать лет моложе своего жениха.

— Сколько еще жен будет у короля? — удивлялась Кэтрин. — Пока что пять!

Она стояла у стола в гостиной дома на Чартерхаус-сквер и составляла букет в вазе. Августовский день был жарким, так что Кэтрин сняла капор и нарукавники.

— Может, ему нужны еще наследники, — заметил Джон, высунувшись из-за карты землевладений, которую изучал. Кэтрин посмотрела на него, молясь про себя, чтобы это не был завуалированный упрек, но взгляд мужа вовсе не показался ей осуждающим. Он отложил карту. — Это, скорее, хорошая новость. Католики снова в седле.

Для Кэтрин это вовсе не было хорошей новостью, но для ее супруга — безусловно. Никто не требовал с него денег, положенных к выплате в середине лета: Кромвель отправился к праотцам, зарубленный тремя ударами топора в день свадьбы короля, и они освободились от вымогательства. Однако его величество по-прежнему заваливал Джона работой.

— Кромвель мертв, в постели короля — королева-католичка, — сказал Джон, встав и налив два кубка вина, — так что мы можем надеяться на возвращение к старым порядкам.

— Реформисты воспротивятся этому, — заметила Кэтрин.

— Самое время католикам сказать свое слово, — ответил ей супруг. — Нами пренебрегали слишком долго!

Энн бросила меня, — дрожащим от гнева голосом произнес Уилл, широким шагом войдя в холл дома на Чартерхаус-сквер благоуханным июньским вечером.

— Что?! — воскликнула Кэтрин. — Сядь и расскажи, что случилось.

— Как она могла вас бросить? — озадаченно спросил Джон.

В его книге жизни жены не совершали таких поступков.

— Сбежала со своим любовником — каким-то негодяем по имени Джон Люнгфилд, который был настоятелем приората Тандридж, пока его не разогнали.

Кэтрин посмотрела на Джона, качая головой. Если уж мужчины из святых орденов вели себя так, неудивительно, что король закрыл монастыри.

Уилл, не снимая накидки, тяжело опустился в кресло у очага.

— В каком-то смысле для меня это облегчение. Она никогда не была мне настоящей женой. Но я злюсь, что она покрыла меня позором. Не знаю, сколько времени это продолжалось.

Кэтрин могла бы побиться об заклад, что прошлой весной роман уже завязался, не зря ведь Энн тогда спрятала от нее письмо, которое писала.

— Стыдиться нужно ей, — сказала она.

— У них есть по четырнадцать фунтов в год на жизнь, — фыркнул Уилл. — Посмотрим, долго ли при этом протянется сладкий сон любви.

— И ты ничего не знал? — спросила Кэтрин.

— Оглядываясь назад, я понимаю, что были кое-какие признаки, но меня они не особенно заинтересовали. Она открылась мне сама, довольно бесстыдно. Ну и скатертью дорога, скажу я! Теперь я могу наслаждаться жизнью без этого жернова на шее.

— Аминь, — сказала Кэтрин. — Мне она никогда не нравилась.

— Вы обратитесь за аннулированием брака? — поинтересовался Джон, вставая и приказывая подать вина.

— Это может подождать. Я не спешу жениться снова, — ответил Уилл.

Вскоре они подкрепились добрым рейнским вином, и настроение Уилла улучшилось.

— Пусть этот проходимец получит от нее все радости, — пьяно проговорил он. — Она раскроет ему объятия.

Когда через пару недель Кэтрин приехала ко двору повидаться с Гербертами, Анна сказала ей, что Уилл ухаживает за Дороти Брей, одной из фрейлин королевы.

— Он темная лошадка, — заметила Кэтрин, — мне об этом даже не заикнулся.

— Это вызывает скандал, — проворчала Анна; сестры быстро шли по саду, так как, заболтавшись с Кэтрин, Анна опаздывала к королеве, которую должна была сопровождать у мишеней для стрельбы из лука. — Им, похоже, все равно, что думают люди. Вон она. — Анна указала на темноволосую женщину с красивыми, точеными чертами лица, стоявшую с краю группы окружавших рыжеволосую маленькую королеву юных дам, среди которых особенно выделялась оживленная герцогиня Саффолк. Во внешности Дороти была некая знойная томность, так привлекающая мужчин. Такое впечатление производила и королева.

— Ваше величество, прошу прощения за опоздание, — проговорила запыхавшаяся Анна, приседая в глубоком реверансе и утягивая за собою Кэтрин. — Приехала моя сестра, леди Латимер, из-за чего я и задержалась.

Королева мило улыбнулась. Она и правда была хороша собой и выглядела очень юной. У Кэтрин сжалось сердце: нелегко, наверное, быть замужем за ожиревшим, стареющим королем.