Элисон Уэйр - Шестая жена. Роман о Екатерине Парр

— Я слышала, сэра Томаса Ризли назначили лорд-канцлером, — сказала Анна.

— Что ты о нем знаешь? — спросила Кэтрин.

— Герберт говорит, он человек короля, но сблизился с нашим приятелем Гардинером, что меня беспокоит.

— И я слышала о нем нечто подобное, — сказала Екатерина. — Меня тоже это тревожит. Нужно держаться настороже.

— Я подумала, не лучше ли тебе прекратить религиозные диспуты и поменьше приглашать к себе ученых-реформистов для проповедей.

— Ни за что! — запротестовала Екатерина. — Мы ничего плохого не делаем. Разве желание реформировать Церковь противоречит законам?

— Да, но тебе так же хорошо, как мне, известно, что некоторые из наших гостей тайно придерживаются протестантских убеждений. И я могу сказать с уверенностью, что кое-кто из твоих дам хранит в сундуках под замками запрещенные книги. Если у Гардинера будет карманный лорд-канцлер, нам лучше поостеречься.

— Этому человеку меня не запугать, — заявила Екатерина. — Если ты знаешь, у кого есть такие книги, скажи им, пусть избавятся от них. Но собрания продолжатся.

Их беседу прервал отдаленный лай. Двое мужчин разговаривали с Маргарет, а собаки скребли лапами по ее юбке, требуя, чтобы она бросала им палки. Екатерина замерла, узнав в одном из мужчин Тома Сеймура; он пытался приструнить Рига.

— Пойдем, — сказала она Анне, — меня не должны видеть с ним. — Она развернулась и пошла в обратную сторону тем же путем, каким пришла, но услышала за спиной шаги.

— Кейт! — настойчивым тоном окликнул ее Том.

— Так вы обращаетесь к вашей королеве, сэр Томас? — упрекнула его Анна, а Екатерина продолжала идти.

— Всего одно слово! — сказал он, догоняя ее. — Прошу вас, ваша милость.

Екатерина остановилась и искоса взглянула на него, уловив в его глазах затаенную обиду.

— Вы знаете, что мне не следует разговаривать с вами, Том. Говорите, что хотели сказать, и уходите.

О, как же он красив, еще краше, чем запечатлелся в воспоминаниях! Каждая частичка ее тела желала его, а она-то думала, что покорила свои чувства!

— Я только хотел сказать, что понимаю. И буду ждать вас, когда придет время.

— Тише! — прошипела Екатерина, ведь, намекая на смерть короля, Том вел изменнические речи. — Я рада, что вы понимаете. А теперь прощайте. — Она опустила глаза, не выдержав его взгляда и борясь со слезами.

Одним из главных удовольствий, которые обеспечил ей статус королевы, как поняла Екатерина, была возможность помогать другим людям. По ее мнению, обязанность королевы — откликаться на просьбы тех, кто приходил к ней в нужде. В конце той весны она организовала роды для Анны в королевском поместье Ханворт и отправилась туда вместе с сестрой, чтобы помочь ей устроиться. На дорогу из Уайтхолла у них ушел целый день.

Генрих разрешил Екатерине использовать этот дом, когда-то принадлежавший Анне Болейн, для которой он перестроил, заметно увеличив, краснокирпичное здание в старинном итальянском стиле. Снаружи, по бокам входных дверей, красовались терракотовые медальоны с головами богинь. Пока горничные Анны разбирали вещи, сестры перешли ров по одному из мостов и отправились в великолепный сад, где с восторгом осмотрели грядки с клубникой и птичник, потом посидели у рыбного пруда. Анне нужно было отдохнуть.

— Здесь так спокойно, — сказала Екатерина, вдыхая напоенный ароматами воздух. — Я не ощущаю ее присутствия, а ты?

— Кого?

— Анны Болейн. Все это было создано для нее.

— Никогда об этом не задумывалась. — Анна поморщилась. — Кейт, я думаю, нам нужно вернуться в дом. Боюсь, у меня начинаются схватки.

— Но ты только на восьмом месяце.

Глаза их встретились. Анна выглядела испуганной.

— Тебе нужно вернуться и лечь, — сказала Екатерина. — Я приведу повитуху.

Нанятая заранее миссис Дженнингс приехала в Ханворт вместе с ними.

Сестры медленно побрели к дому. Схватки у Анны наступали нечасто, но были сильными. Акушерка быстро явилась и увела роженицу в комнату, где помогла раздеться и лечь в постель.

— Я поболтаю с тобой, — сказала Екатерина, садясь в кресло рядом с сестрой.

Однако Анна не была расположена к разговорам. Тело уже серьезно взялось исторгать из себя младенца. Скоро ее уже крутила жестокая боль, и Екатерина могла только утирать сестре лоб и держать за руку. Казалось, так прошло много часов.

— Держитесь вот за это, — сказала миссис Дженнингс, привязывая кусок ткани к изголовью постели. — А теперь нужно сильно потужиться, миледи, и мы почти у цели.

Анна прижала подбородок к груди, напряглась, и из нее выскользнул младенец, похожий на голого кролика. Она в изнеможении откинулась на подушки. Повитуха занялась ребенком. Наконец Екатерина услышала тихое хныканье, и сердце у нее затрепетало. Как же ей хотелось быть сейчас на месте лежавшей в постели матери!

Миссис Дженнингс запеленала ребенка, положила его в колыбель и удобно устроила Анну. Оставив ее отдыхать с нянькой, которая следила за малышом, повитуха поманила Екатерину, чтобы та вышла из комнаты.

— Ваше величество, — сказала она, закрывая дверь, — с миссис Герберт все в порядке, но ребенок очень слабый, родился слишком рано. Его нужно окрестить как можно скорее.

— Я пошлю в церковь за священником, — сказала Екатерина; сердце ее обливалось кровью за Анну, — и стану крестной.

Во время крещения Екатерина держала младенца на руках. Он тихо захныкал, когда священник смочил ему головку, принимая в христианскую паству, а потом лежал тихо. Через несколько минут Екатерина поняла, что он умер.

Ей пришлось вернуться в Лондон почти тотчас же. Генрих собирался посетить службу в соборе Святого Павла, где состоится молебен о победе в грядущей войне с Францией, и ее присутствие было необходимо. Переведенные Екатериной псалмы опубликовали — анонимно, по ее желанию, — и Томас Таллис положил их на музыку. Екатерина работала вместе с ним, и это их совместное сочинение исполнят на мессе. Она должна быть там. Анна, скрепившись, сказала сестре, чтобы та обязательно ехала, а сама она, с Божьей помощью, как-нибудь оправится.

Сердце Екатерины воспарило, когда огромная церковь наполнилась голосами, поющими мотеты Таллиса. Они звучали небесным хором. У сидевшего на троне рядом с ней Генриха по щекам текли слезы. Господь дарует ему победу, Екатерина не сомневалась, и ее скромный вклад — эти волнующие песнопения и книга псалмов — помогут добиться желаемого.

На обратном пути в Ханворт Екатерина, наняв барку, заехала в Сион-Хаус, где Нан Хартфорд тоже родила ребенка. Ее младенец, конечно, был здоров. Эта женщина была плодовита как крольчиха и производила на свет потомство с досадной легкостью. Екатерина предпочла бы не навещать ее, но Нан — одна из ее придворных дам, и она, вероятно, беспокоилась о своем супруге, лорде Хартфорде, который до сих пор воевал в Шотландии. Но заносчивость этой женщины просто невыносима! Всегда-то ей нужно настоять на своем! Екатерина собралась с духом.