Вольфганг Акунов - Сказание о наших готских предках

Гахман осторожно писал в 1956 г., что попытки некоторых историков объяснить все исторические и, в том числе, социально-исторические, события только изменениями экономических форм, переменой климата, истощением почвы и т. д., представляются ему «слишком механистическими и подозрительно склоняющимися к позитивизму». Подчеркивая, что на решение готов мигрировать, вероятно, оказали влияние и другие факторы. В то же время он был вынужден признать, что эти иные факторы, если они вообще существовали, не подтверждаются материалами археологических раскопок. С другой стороны, находки археологов подтверждают, что жизнь готов улучшилась сразу же после того, как они, переплыв Янтарное море, высадились на материк. «Жить стало лучше, жить стало веселее», как говорил товарищ Сталин…

Весьма сложную картину археологических находок готских древностей, сделанных на территории между Прибалтикой и районом реки Эмс, в современной германской федеральной земле Нижняя Саксония, мы здесь подробно освещать не будем. Ограничимся лишь несколькими наиболее характерными фактами, поскольку перемещения готских мигрантов в этих широтах, не оставивших на долю археологов ни развалин храмов, ни мраморных статуй богинь, интересуют в подробностях не широкие читательские массы, а сравнительно немногочисленных «узких специалистов». «Подобных флюсу, ибо их полнота — односторонняя» (Козьма Прутков).

Даже при самом беглом обзоре готских погребений на материке сразу бросается в глаза следующее. Во-первых, в готских захоронениях заметно увеличилось количество различных предметов вооружения. Во-вторых, эти готские «воинские могилы», очевидно, принадлежали лишь определенным семействам. Можно предположить, что новые задачи, связанные с переселением и вооруженным захватом новых земель на чужбине, потребовали нового «разделения труда» среди готских общинников-мигрантов. И это «разделение труда» (или, точнее, «разделение задач»), естественно, привело к социальному расслоению готов. Ибо, привыкнув владеть мечом, силой покоряя и усмиряя иноплеменников, определенная группа готских семейств, так сказать, «по умолчанию», давала почувствовать эту силу и своим же соплеменникам. Если в этом вообще была необходимость. Ведь все прочие соплеменники и без того знали, что, хотя все «родовичи» равны, но «некоторые из них — равнее». Что теперь в готской общине сосуществуют сильные и слабые. Эти новые черты были привнесены в готскую среду (довольно однородную в «Скандии») завоеваниями на материке.

Эти появившиеся различия в силе, могуществе и вытекающей из них влиятельности не всегда однозначно подтверждаются данными археологии. Но находки археологов наглядно свидетельствуют о появившихся различиях в благосостоянии. Об изменившихся имущественных отношениях. Появляются крупные усадьбы — «гарды (дворы)», или, говоря по-нашему, по-русски — «хутора» — например, «ринги» на острове Готланд, Включающие, наряду с весьма вместительным, многокомнатным главным зданием, жилым домом богатого крестьянина, — хозяина двора —, различные пристройки, предназначенные как для содержания скота, так и для проживания домашней челяди, работников и слуг. Иными словами — дворовых, дворских, дворян, прообраза будущих дружинников (аналога позднейших скандинавских гридей, гирдманов). Поселения такого типа весьма напоминают позднейшие поселения норманнов-викингов в Гренландии. Свидетельствуют эти поселения об установлении социального строя, весьма напоминающего строй, господствовавший в заселенной норманнами Исландии эпохи саг. Здесь, с одной стороны, из крестьянского сословия постепенно выделяются особые группы привилегированных общинников, а с другой — все больше общинников, в силу своей экономической слабости, мало помалу начинает занимать в обществе подчиненное положение. «Следовательно, к началу эпохи Великого переселения народов в Северной Европе уже произошла социальная дифференциация, почти не ощутимая незадолго до Рождества Христова» (Гахман).

Упомянутые выше новые порядки, установившиеся на готском (как принято считать) острове Готланд, были, конечно, только слабым отражением существовавших у материковых готов. Гораздо четче они прослеживаются на современном германском побережье Северного моря и в прилегающих к нему материковых областях.

Переселившиеся туда готские мигранты, оказавшись в более благоприятных климатических и географических условиях, смогли там вернуться к тем формам добывания средств к жизни, практиковать которые им стало невозможно на их «скатинавской» прародины из-за ухудшения климата. Однако для обеспечения возможности вести эту новую, лучшую, более зажиточную, жизнь, готам потребовались новые организационные формы. В «Скандии» готам не угрожали нападения внешних врагов. Не зря еще Корнелий Тацит задавался явно риторическим (по крайней мере, для него) вопросом: кто же будет по доброй воле извне устремляться в эту неприютную землю с суровым небом, безрадостную для обитания и для взора, чтобы завоевать ее в качестве новой родины? А вот на новой родине готов на южном берегу Янтарного моря и на территории сегодняшней Германии все обстояло несколько иначе. Здесь врагам для нападения на готов, с целью отнять у них родину, не требовалось переплывать море. Здесь враги нападали на готов с севера и востока, а порой — еще и с юговостока и с северо-запада. Не говоря уже о врагах-туземцах, у которых готские мигранты отняли часть их исконных земель. Военное искусство, без которого готы могли спокойно обходиться на «острове Скандза», стало для них после переселения на материк жизненно важным. В результате из готской среды в «Готискандзе» выделилась особая воинская каста, приобретавшая, по мере обострения конфликтов с иноплеменными соседями, все большее значение. Теперь искусный воин, обладавший выдающимися боевыми навыками, мог сделать для выживания готской общины куда больше, чем самый опытный и способный земледелец. Соответственно, увеличилось число «воинских погребений» (часто даже расположенных отдельно, в стороне от захоронений «простых смертных»), с богатым погребальным инвентарем. Некоторые из расположенных отдельно от других, одиночных «воинских могил», содержат целый комплекс воинского снаряжения, полное вооружение. Указывая на то, что в них похоронен особо высокопоставленный, знатный, т. е. известный всем и каждому своими воинскими подвигами и своим (полученным в качестве военной добычи) богатством (не зря и в нашем, русском языке так тесно связаны слова «богач», «богатство», «богатырь»). Другие «воинские могилы», также полные предметов вооружения, расположены, хотя и группами (по три-четыре), но все равно в «блестящей изоляции», в заметном удалении от кладбищ простых готских землеробов.