Вольфганг Акунов - Сказание о наших готских предках

5. И воскресшаго в третий день по Писанием.

6. И возшедшаго на небеса, и седяща одесную Отца.

7. И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Егоже Царствию не будет конца.

8. И в Духа Святаго, Господа, животворящаго, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшаго пророки.

9. Во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь.

10. Исповедую едино крещение во оставление грехов.

11. Чаю воскресения мертвых.

12. И жизни будущаго века. Аминь.

(б) Русский перевод:

1. Верую во единого Бога Отца Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого.

2. И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, единородного, рождённого от Отца прежде всех веков, Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рождённого, не сотворённого, одного существа со Отцом, через Которого всё сотворено;

3. для нас людей и для нашего спасения сошедшего с небес, принявшего плоть от Духа Святого и Марии Девы и сделавшегося человеком,

4. распятого за нас при Понтии Пилате, страдавшего и погребённого,

5. воскресшего в третий день согласно с Писаниями (пророческими),

6. восшедшего на небеса и сидящего одесную Отца,

7. и снова грядущего со славою судить живых и мёртвых, Царству Его не будет конца.

8. И в Святого Духа, Господа, дающего жизнь, исходящего от Отца, поклоняемого и прославляемого равночестно с Отцем и Сыном, говорившего чрез пророков.

9. И во единую, Святую, Вселенскую и Апостольскую Церковь.

10. Исповедую единое крещение во оставление грехов.

11. Ожидаю воскресения мёртвых

12. и жизнь будущую. Аминь.

«А в ПВЛ сохранился именно арианский символ веры. Арианские черты явственно прослеживаются в следующих ее фразах: «Отець, Бог отець, присно сый пребываеть во отчьстве, нерожен, безначален, начало и вина всем, единем нероженьем старей сый сыну и духови… Сын подобосущен отцю, роженьем точью разньствуя Отцю и Духу. Дух есть пресвятый, Отцю и Сыну подобноcущен и присносущен»».

(А.Г. Кузьмин. Арианская версия крещения Руси)

«В «Повести временных лет» князь Владимир Святославович, крестивший Русь, при своем собственном крещении зачитал довольно странный Символ веры. Он произнес: «Сын же подобосущен и собезначален Отцу…» Подобосущен, а не единосущен, как то утверждается в православном Никео-цареградском символе. А кто считал Бога-Сына, Христа, всего лишь подобным сущности Бога-Отца, то есть практически тварным существом? Ответ очевиден — ариане, которых официальная Церковь считала еретиками».

(Елисеев А. Два христианства и два язычества).

Так что же, князь Владимир принял арианство?

Существует мнение, что арианский символ веры, содержащийся в процитированном нами выше фрагменте «Повести временных лет» — вставка после выражения «Верую во единого Бога Отца вседержителя, творца неба и земли» — и до конца этого символа веры. При этом, далее по тексту следует перечисление семи вселенских соборов христианской церкви, которые признает Православие, в том числе и (Первого) Никейского. Это тем более странно. Ведь наверняка известно, что «Повесть временных лет», как и предшествовавший ей «Свод Никона» (в котором впервые зафиксировано данное сказание о крещении Владимира), написаны людьми духовными, которым были отлично знакомы различия арианского и никейского символов. Возникает вопрос: как мог попасть арианский символ веры в «Повесть временных лет» и с какой целью он туда вставлен? Не в качестве ли намека на то, что до принятия Владимиром Святославичем в Херсонесе Таврическом «от грек(ов)» православия он исповедовал арианский вариант христианства — веру своих готских предков?

Данная версия объясняет имеющиеся сведения о том, что князь Владимир Киевский был крещен еще до похода на Херсонес. На вопрос, откуда же взялось на Руси арианство, дадим следующий ответ. Оттуда же, откуда появилось там имя Малфрида. Ближайший «родственник» этого имени, по Горюнкову — остготское имя «Амалафрид» в его женской и мужской формах. Амалафридой (ок. 460-ок. 520) звали сестру царя остготов Теодориха Великого (чьим магистром оффиций был знакомый нам историк Кассиодор и о котором у нас еще пойдет речь далее). А Амалафридом — сына ее дочери Амалаберги от брака с царем тюрингов (турингов) Гарменфредом. В 540 г. Амалафрид и его сестра с другими остготскими пленниками были, по приказу «ромейского» полководца Флавия Велизария, завоевавшего для императора Флавия Петра Савватия Юстиниана I Великого Италию (или, с «ромейской» точки зрения, «возвратившего Италию в лоно империи») доставлены в Новый Рим — Константинополь. Амалафрид (как и многие «варвары» германского и негерманского происхождения до и после него) был зачислен на (восточно)римскую военную службу (что, кстати говоря, не требовало обязательного перехода в православие из арианства). А его сестра — выдана восточными римлянами за царя лангобардов Авдоина (Аудоина). Если сопоставить все эти факты с общепризнанным фактом приверженности готов арианству (о чем пойдет речь далее), получится следующая картина. Во II половине I тысячелетия п. Р.Х. на службе у (восточно) римских императоров находились представители той ветви (ост)готской династии Амалов, которые носили имя «Амалафрид». Принципы передачи ими этого имени по наследству, как и его способность выступать одновременно в роли как личного, так и родового, по Горюнкову — предмет особого рассмотрения. Практика дипломатических отношений «ромейских» императоров с западными и северными «варварами» включала в себя заключение брачных союзов между «варварскими» вождями, с одной стороны, и и представителями (восточно)римской аристократии «варварского» происхождения — с другой. Князь древлян-«тервингов» (А)мал-Малфред был, несомненно, арианином. Хотя в самой (Восточной) Римской империи арианская ересь (которой фактически придерживался даже Константин I Великий) была подавлена уже в V в., на периферии «мировой» империи арианство, как мы еще не раз убедимся, довольно долго сохранялось, часто служа формой социального протеста «варварских» князей против вмешательства православной Константинопольской патриархии («приводного ремня» светской «ромейской» власти) в их внутригосударственную жизнь.

«Между прочим, именно «готский след» в древнерусской истории очень часто принимался и продолжает приниматься многими исследователями за «норманнский»» (Горюнков).

Тем более, что норманны были фактически потомками готов, мигрировавших, подобно готам, из Скандинавии.

Записки цесарца, как именовали на Руси подданных императоров средневековой «Священной Римской империи (германской нации»), барона Сигизмунда фон Герберштейна и отдаленного потомка «скатинавских» готов — шведа Петра Петрея де Ерлезунда — о «московитских делах», включая родословие Великих князей Московских и всея Руси, сохранили итальянизированный вариант имени «Малфред» — «Мальдитто», производный от славянизированных форм «Малдед», «Мальдит», «Мальдитт». Понять этот вариант можно, как указывает Горюнков, только как отголосок памяти об изначальной принадлежности древнерусских (А)Малфредов к роду «италийского царя» остготов и — по совместительству — римского консула (или, погречески — «ипата»), военного магистра, сенатора, патриция и протчая и протчая и протчая Теодориха Великого (Дитриха Бернского германских героических сказаний).