Алексей Иванов - Сердце Пармы [litres]

Начался разговор, чем-то напоминающий торг. Пермяки обещали ясак, распахивали короба с подарками. Нелидов изумленно мял в руках невиданные меха – голубых песцов, серебряных соболей, бесценный белый каракуль, привезенный через Хаджи-Тархан из-за Хорезмского моря, вслушивался в русскую речь непривычного произношения. Но единоверцы оказались не столь податливы, как пермяки. Конечно, уверяли: «Божьей волей одолеем Михаила-отступника и вам наши животы принесем, крест целовать будем…» – но с подарками не торопились. Мол, в пути подводы. Нелидов глядел на уверенные, сытые, хитрые рожи всех этих Суровцевых, Елисеевых, Калинниковых – и понимал: если отобьется Михаил, то подводы тут же развернут оглобли.

– А где же анфаловский есаул? – спросил он.

– Прийти не пожелал, – пояснил Пемдан. – Заперся в своем городке и велел передать, что он Михаилу-князю клялся и ни вам, ни князю Пестрому, ни вашему московскому хакану служить не станет, а крепость не покинет.

– Это как же? – не понял Нелидов.

Пемдан усмехнулся.

– Есаул Кривонос – совсем старик, – сказал он. – Ему уже за шесть десятков зим миновало. От старости он умом повредился, потому и заперся. Вы его не бойтесь. С ним всего семь человек. Чем они вам помешать смогут? Оставьте старика в покое. Потом сам выползет.

– А что с ним за люди?

– Трое сыновей и четверо Михаиловых ратников. Жена Кривоноса давно в Пянтеге живет. В последние дни, как он заперся, она каждое утро и вечер ходит к городку и ругает мужа за глупость и упрямство, а он все равно не вылезает. Вы, русские, говорите: седина в бороду, бес в ребро.

На лавках заржали посадские. Нелидова передернуло от нелепости положения. Старый хрен засел в крепости – хоть и маленькой, но важной, – и что с ним делать? Вострово явно злился.

– Дурь какая-то! – плюнул Нелидов.

– А почему от татар гонца нет? – рявкнул Вострово, пресекая хохот посадских.

– Я над татарами не властен, – развел руками Пемдан. – Ибыр и Афкуль казанскому хану подчиняются – при чем здесь Пянтег? Знаю: афкульский шибан Исур собрал своих воинов и увел в Чердынь на подмогу князю Михаилу.

– Значит, Афкуль без войска стоит? – наседал Вострово. – И далеко ли до него?

– Далеко, – кивнул Пемдан. – Афкуль стоит на Обве-реке, что падает в Каму по правую руку. По весенней воде, если и ночами плыть, вам пять раз восход в пути встретить придется, да еще против течения вверх по Обве до Афкуля два дня.

– З-забрались же, черти… – процедил Вострово.

– Я понимаю твои мысли, боярин, – глядя Вострово в глаза, сказал Пемдан, – но ты подумай шире. Зачем вам Афкуль, даже и без войска? Коли победит князь Пестрый, Афкуль и сам с повинной головой придет. А коли победит князь Михаил, вам Афкуля лучше не трогать…

– Слышал я уже твои «коли-коли»! – грубо ответил Вострово.

Нелидов понял, что разговора о походе на татар ему сегодня не избежать.

Над камской излучиной, над теплыми заливными лугами стелился волшебный бирюзовый туман, по брюхо в котором тихо шли кони. Ночные деревья казались сквозисто-черными, высокими соловьиными кострами. Где-то протяжно кричал дергач. Хрупкие майские звезды лампадами усеяли небо. Крестным ходом стройно и торжественно тек над землей Млечный Путь. Нелидов глубоко вдохнул пьяный, вольный запах раннего лета, и ему захотелось забыть обо всем – о походе, о князьях, о татарах, о боярине Вострово…

Но Вострово не давал о себе забыть. Он велел страже поотстать и нагнал воеводу.

– Все, хорош! – сразу отрубил Нелидов. – И слышать не хочу о походе на Афкуль! Пойми ты, боярская борода, нам не успеть, не у-спеть! У нас пол-три недели всего!

Вострово захрипел и плюнул под копыта воеводскому коню.

– Мало тебе, что ли, крови? – распаляясь, продолжал Нелидов. – Беличьи Гнезда вырезал поголовно – мало? Только и слышу: Пянтег? – руби-и! Татары? – руби-и!.. Кто тебе жить не дает? Ты, что ли, решил всю эту землю костями засыпать? Тоже, антихрист толстозадый выискался! Чужими ратными руками, слезами да безвинной кровью славы себе добыть хочешь, да? Откуда в тебе эта лютость-то? Ты сам-то хоть раз в сече мечом махал или только на думе в бобровую шубу злого духа стравливал?

– Может, ты, воевода, и махнул когда мечиком пару раз, да вот нынче пора, видать, тебя за пяльца усаживать! – заорал боярин. – Тя Великий князь землю воевать послал, а ты чего навоевал? Бочку слез ему привези да три крысиных хвоста – вот твоя добыча! Я велел Беличьи Гнезда разорить – так пермяки сразу нам все ворота раскрывать стали! Еще бы раз пугнул – так они у своего черта последние лапти сняли бы и нам принесли! Вот где добыча-то, воевода, – не в подарочках! Смерды посадские над тобой ржут, а ты им подхихикиваешь! Пермяки тебе башку морочат, а ты уши развесил, готов братину по кругу пустить да лобызаться! Татары далече оказались – куда уж нам белы ножки маять! Старикашка полоумный крепость занял – и Христос с ним! Чего нам Пестрый скажет, когда узнает, что мы и меча из ножен не вынимали? Не-ет, ты как знаешь, хоть акафисты каждой вше пой, а я сюда на рать ехал – на рать и уйду! Завтра же подымаю своих людей и плыву на татар!

– Ряшку – во! – нажрал, а ума не нажил! – заорал и Нелидов. – Куда ты полезешь со своими дристунами? Ратных людей он в Устюге набрал, называется!.. Они только друг с другом в котелке ложками сражаться умеют! Всех с головами сгубишь и меня под монастырь подведешь! Я здесь воевода! Никуда не пущу!

– Да плевать мне на твое воеводство, коли ты даже от таракана на печь лезешь!

– Что, тебе покрасоваться охота? Сила богатырская пучит? Ладно! На тебе – как кость собаке! Вот тебе Анфал-городок! Сидит там старик, богом обиженный, и с ним семь дурней, один другого замудренее, – вот, отбей у них крепость! Отобьешь – так и быть, веду всех на татар!

– Запомню твои слова, воевода! – крикнул Вострово, утыкая чуть ли не в нос Нелидову жирный палец. – Завтра тебе всех восьмерых притащу, а к послезавтрему собирайся в поход!

Нелидов выматерился, повернул коня и в одиночку поскакал прочь по туманному лугу.

Вернувшись в шатер, воевода потребовал пива и уже не помнил, как завалился спать. Далеко за полдень его растолкал служка Соколок.

– Вставай, – талдычил он. – Баба к тебе просится, ревмя ревет…

Едва Нелидов сел на походном топчане, в шатер ворвалась толстая старуха и с воем повалилась в ноги.

– Спаси, воевода, скажи свое слово золотое! – вопила она. – Не вдови меня, глупую бабу, не губи деток! Муж мой богоданный совсем в старости спятил, помилуй старика помешанного! Чего ж это на свете деется, целую войску на полоумного послал!.. Откуда ж горе такое на мою седую голову!

– Да погоди ты!.. – отпихивая старуху, сморщился Нелидов. Башка его трещала с похмелья. – Не вой! Кто такая? Чего надо? Соколок, найди рассолу…