Джон Престон - Раскопки [litres с оптимизированной обложкой]

В ту ночь мы остановились в Лондоне у сестры Стюарта и ее мужа. Они живут совсем рядом с гостиницей на Гоуэр-стрит, где я снимала комнату, когда работала над дипломом. На следующее утро, в девять часов, мы уже были в пути. Впервые за несколько дней выглянуло солнце. К счастью, дорога была почти свободна, и мы быстро добрались до Колчестера.

На другом конце города мы остановились в поле, чтобы перекусить бутербродами, которые для нас собрала сестра Стюарта. Там уже было припарковано несколько других машин. Люди сидели на обочине, ели и пили. Мужчины в рубашках, несколько женщин, я заметила, спустили чулки до щиколоток. Дети играли, бросая камни в корыто для скота. Каждый раз, когда один из камней попадал в кормушку, раздавался громкий гул. Время от времени кто-то из взрослых оборачивался и говорил им перестать, но они не слушали.

Мы сидели в машине с открытыми дверями и окнами.

– Ты ведь никогда не бывала в Саффолке, дорогая? – спросил Стюарт.

– Ты так говоришь, будто это другая страна, – сказала я с набитым ртом.

– Там живут забавные люди, знаешь ли. Довольно примитивные, но очень гордые. Считают себя отдельным народом.

– В каком смысле?

– В том, как они относятся к жизни. Несговорчивые, не любят власть. Им нравится думать, что они всё понимают в этой жизни, а все остальные мягкотелые и глупые.

Через час мы пересекли границу Эссекса и Саффолка. После слов Стюарта я представляла, что нас встретят дикари в звериных шкурах. Но ничего подобного, разве что рельеф становился все более плоским.

Поля простирались вдаль, нарушали их лишь линии деревьев. Мы будто оказались в прерии. Все вокруг было таким большим, открытым и незащищенным. Между ячменем и рожью земля по цвету напоминала холст. Машину продувал ветер, теплый, но без всякого аромата. Даже скот казался неуверенным в себе, потерянным среди этой пустоты. У всех немногочисленных домов, которые мы видели, было грубо сколоченное деревянное крыльцо и окна, в которые едва ли пролезла бы голова. На обочине стояло слишком много брошенных сельскохозяйственных машин, заросших купырем.

Песчаные насыпи лежали поперек дороги и хрустели под колесами. Время от времени я выхватывала взглядом кусочки моря, хотя из-за плоского рельефа понять, где кончается суша и начинается вода, было почти невозможно. Воду выдавал только тусклый металлический блеск.

Мы приехали в Вудбридж в пять часов вечера. Стюарт договорился встретиться с Чарльзом Филлипсом в отеле «Булл». Отель оказался тусклым трактиром в верхней части города с табличкой на фасаде, сообщающей, что здесь неоднократно останавливался король Пьемонта и Сардинии Виктор Эммануил, но не дающей никаких объяснений, что же его сюда привело.

Девушка провела Стюарта и меня в комнату, которую для нас забронировал Филлипс. Из бара пахло пивом. Кисловатый, необычный запах. В нашей комнате стояли две односпальные кровати, окна выходили на площадь, а в конце коридора находилась общая ванная комната. Стюарт сел на одну из кроватей и сказал, что тут определенно лучше, чем в Сидмуте. Я стояла у окна, когда он подошел и обнял меня за плечи.

– Какая ты молодец, дорогая, – сказал он.

– Почему это я молодец?

– Не знаю, это я еще не решил.

– Нельзя просто так сказать «молодец», без причины, – заявила я.

– Можно. Я говорю все, что захочу. Хотя, строго говоря, это я заслуживаю похвалы.

– За что именно?

– За то, что уговорил тебя на мне жениться, конечно.

Я повернулась и положила руки ему на грудь.

– Не знала, что меня надо было прямо-таки уговаривать. К тому же впечатлительные девушки всегда влюбляются в своих преподавателей. Одна из опасностей профессии.

– Для меня – вовсе не опасность, а большая удача. А теперь, – сказал он, – пойдем вниз, посмотрим, здесь ли Филлипс?

Когда мы спустились, Филлипса еще не было. Он появился через несколько минут. И хотя мы обсуждали его, пока ехали в Саффолк, подготовиться к встрече с таким человеком, наверное, невозможно. Он оказался гораздо крупнее, чем я думала. И весь свой вес он нес если не с гордостью, то со значительным чувством собственного достоинства.

Когда Стюарт меня представил, взгляд Филлипса без всякого стеснения пробежал по мне вверх-вниз. И не один раз, а несколько. Прежде чем сесть, он подозрительно оглядел других клиентов, а затем сказал:

– Думаю, это место сойдет.

Усевшись, он подозвал бармена.

– Мне – пинту вашего лучшего пива, – сказал Филлипс. – Уверен, вы составите мне компанию, Стюарт. А что будете вы, моя дорогая? – спросил он.

– Полпинты лучшего пива, пожалуйста.

Он снова посмотрел на меня, как бы проверяя, правильно ли он меня расслышал.

– И полпинты лучшего пива, – повторил он.

Когда принесли пиво, Филлипс одним глотком осушил половину бокала.

– Итак, к делу.

По его словам, длина ладьи на данный момент составляет более восьмидесяти футов и есть вероятность, что к тому времени, когда раскопают оба конца, она приблизится к сотне.

– Что касается возраста, то, по моим прикидкам, вероятно, от 600 до 800 лет. Не думаю, что мы сможем определить возраст более точно, пока не увидим погребальную камеру. Пока что раскопки шли не очень гладко. От музея Ипсвича там работал местный житель по фамилии Браун. Боюсь, самоучка, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Он чуть было не сунулся прямо в камеру, но я, к счастью, вмешался до того, как он нанес серьезный ущерб. Надеюсь, к нам присоединится Фрэнк Граймс из «Орднанс Серви». Возможно, и Кроуфорд, если ему удастся отпроситься. Еще из Рима пытается вырваться Джон Уорд-Перкинс. Но пока мы будем только втроем. Еще надо сказать, что владелица земли, миссис Претти, довольно сложная дама, с весьма жесткими представлениями о том, что и как надо делать. Министерство строительства даже успело поднять какой-то шум. У них была безумная идея сделать над всем участком крышу. Но я проявил проворство, и дальше особых трудностей быть не должно.

– Как обстоят дела с Ипсвичем? – спросил Стюарт.

Филлипс рассмеялся:

– Они не очень довольны.

– Еще бы, – сказал Стюарт, который тоже начал смеяться, – Я думал, у Рида-Моира случится припадок, когда я сказал, что беру все на себя. Да и к тому же он все еще переживал из-за рецензий на свою новую книгу.

– А о чем она? – спросил Стюарт.

– Кремень! – воскликнул Филлипс. – Поразительно скучно, судя по всему. Знаешь, думаю, он так и не простил мне те аэрофотоснимки.

– Расскажи Пегги, что произошло.

– А можно? Очень забавный случай.

Филлипс выжидающе посмотрел на меня.

– Расскажите, пожалуйста, – сказала я.

– Ну хорошо. Рид-Моир был ужасно взволнован тем, что, как он утверждал, было свидетельством затонувшей деревни у берегов близ Уолберсвика. Он показал мне фотографии и спросил, что я думаю о его необычной находке, явно ожидая, что я восхищусь его гениальностью. А я посмотрел и сказал: «Мой дорогой, вы никогда не видели устричную отмель?»